пятница, 6 мая 2016 г.

Тема дня

Тема дня

Источник «панамского архива» впервые обратился к миру

Posted: 06 May 2016 11:01 PM PDT

Человек, передавший журналистам документы из «панамского архива», объяснил свою мотивацию в письме газете Süddeutsche Zeitung.

«Я решил опубликовать документы Mossack Fonseca, потому что считаю, что учредители, сотрудники и клиенты этой компании должны отвечать за свои преступные действия. Лишь о некоторых из них стало известно в полной мере. Вся информация из архива станет известна только через годы или даже десятилетия», — говорит он.




Штаб-квартира панамского офиса фирмы-регистратора офшоров Mossack Fonseca / EPA

Свое имя он по-прежнему не назвал, подписавшись псевдонимом Джон Доу. Однако отметил, что не работает и никогда не работал ни на правительство какой-либо страны, ни на спецслужбы. Информатор настаивает, что, принимая решение передать журналистам имеющиеся у него материалы, не руководствовался какими-то конкретными политическими целями, а сделал это «просто потому, что понял достаточно из этих документов, чтобы оценить масштаб несправедливости».

Судя по тексту письма, он рассчитывает, что информаторы, подобные ему, смогут получить защиту.

«Действующие в рамках закона информаторы, которые разоблачают, вне всякого сомнения, незаконные действия, — как инсайдеры, так и сторонние наблюдатели, — должны получить иммунитет от мести правительства. Пока правительства не составят свод законов, обеспечивающих правовую защиту информаторам, правоохранительным органам придется полагаться только на собственные ресурсы или на происходящую сейчас работу журналистов со всего света по освещению документов в СМИ».

«Джон Доу» настаивает, что в странах Евросоюза корпоративные реестры с содержащимися в них данными бенефициаров должны быть в свободном доступе. Законодательную систему Великобритании он оценивает высоко, однако добавляет, что «именно эта страна продолжает хранить финансовые тайны островных государств», что и является «краеугольным камнем институциональной коррупции» во всем мире. Что касается США, то «Доу» считает, что правительство должно запретить штатам принимать собственные решения о разглашении корпоративных данных и на уровне Конгресса заставить их предать огласке подобную информацию.

«Историки могут легко перечислить примеры из прошлого, когда революции начинались из-за проблем с налогообложением или неравенством. В те времена была необходима военная мощь, чтобы подчинять себе народы. Сегодня ограничение доступа к информации является столь же эффективным методом, а может и более эффективным, учитывая, что эти действия часто незаметны. В то же время, мы живем в эпоху недорогого неограниченного цифрового хранения информации и быстрого интернета, что размывает национальные границы… И следующая революция будет цифровой. Или, возможно, она уже началась», — завершил свое письмо «Доу».

В апреле международный консорциум журналистских расследований начал публикацию серии расследований о связях первых лиц государств, их родственников и близких с офшорными счетами и компаниями, зарегистрированными в Панаме.

«Новая газета»

CBS: четыре российских победителя Олимпиады в Сочи принимали допинг

Posted: 06 May 2016 10:02 PM PDT

По меньшей мере четыре российских спортсмена, получивших золотые медали на Олимпиаде в Сочи, принимали допинг. Об этом сообщил телеканал CBS в анонсе передачи 60 Minutes, которая будет показана 8 мая.

В интервью CBS бывший сотрудник Российского антидопингового агентства (РУСАДА) Виталий Степанов и его жена, легкоатлетка Юлия Степанова, разоблачают нарушения спортсменами антидопинговых правил, которые происходят якобы при поддержке государства.

Как стало известно из анонса, Степанов связался по скайпу с бывшим руководителем московской антидопинговой лаборатории Григорием Родченковым, который получил убежище в США. По словам Родченкова, Федеральная служба безопасности способствовала нарушению антидопинговых правил во время Олимпиады – 2014.

«ФСБ старалась контролировать каждый шаг антидопингового процесса в Сочи», — утверждает Степанов.

Степановы принимали ранее участие в съемках документального фильма немецкого телеканала ARD, который вышел в декабре 2014 года и был посвящен теме допинга.

Напомним, в 2014 году немецкий телеканал ARD выпустил документальный фильм под названием «Секретный допинг: как Россия добивается побед», в котором рассказывалось о систематическом применении допинга российскими спортсменами. Уже в ноябре этого года независимая комиссия Всемирного антидопингового агентства (WADA) опубликовала итоги расследования деятельности ВФЛА) московской антидопинговой лаборатории, РУСАДА, Министерства спорта России и обвинила страну в нарушении антидопинговых правил.

После этого российских спортсменов отстранили от международных соревнований, а российское антидопинговое агентство «РУСАДА» приостановило свою работу. Международная ассоциации легкоатлетических федераций (ИААФ) пригрозила, если после допингового скандала в российской легкой атлетике не пройдут изменения, то российские спортсмены пропустят Олимпиаду-2016.

В феврале 2016 года Российское антидопинговое агентство возобновило работу. Как сообщал министр спорта России Виталий Мутко, агентству вернули полномочия по проведению образовательных программ, выдаче лицензий и вывозу проб.  Работа агентства была приостановлена после расследования Всемирного антидопингового агентства, которое уличило московскую антидопинговую лабораторию, РУСАДА и министерство спорта России в нарушении антидопинговых правил.

6 мая. Сбор на Болотной в годовщину разгона закончился задержаниями

Posted: 06 May 2016 02:01 PM PDT

Кадыров посетил село пожаловавшегося Путину на коррупцию чеченца

Posted: 06 May 2016 01:01 PM PDT

Временно исполняющий обязанности главы Чеченской республики Рамзан Кадыров посетил село Кенхи Шаройского района, где проживает Рамазан Джалалдинов, записавший видеообращение к президенту России Владимиру Путину, сообщает «Дождь».

Видео из поездки в село Кадыров опубликовал в своем инстаграме и рассказал, что посетил сельскую мечеть и принял участие в молитве.

По словам собеседника телеканала, Кадыров приехал в село со спикером парламента республики Магомедом Даудовым в кортеже из нескольких десятков машин. После молитвы, на которой были сельские и районные чиновники, он попросил местных жителей не расходиться. Они собрались в школе и рассказали ему о ситуации с Джалалдиновым, который в видеообращении к Путину пожаловался на плохие дороги и коррупцию в Чечне.

«Выступавшие рассказали о героических действиях Джалалдинова во время войны и после войны», — рассказал источник «Дождя».

Житель Кенхи Рамазан Джалалдинов уехал из родного села из соображений безопасности после того, как записал обращение к Владимиру Путину, в котором демонстрирует кадры разрухи в деревне. Джалалдинов, в том числе, рассказывает о том, что жители села Кенхи не могут получить компенсации за разрушенное после войны и паводка жилье, а также о том, что из села уехали лучшие учителя, поскольку у них удерживали зарплаты.

Вскоре после того, как видеообращение было опубликовано, Рамзан Кадыров заявил, что вся изложенная Джалалдиновым информация — ложь, а «чеченца с такими обращениями нужно было бы изгнать из республики, такой не имел бы права тут жить».

Позже мужчина обратился к Генпрокурору Юрию Чайке с просьбой дать оценку словам главы Чечни Рамзана Кадырова о нем.

Сотрудники ФМС в Крыму нагрянули в мечеть во время молитвы

Posted: 06 May 2016 12:22 PM PDT

В Крыму несколько десятков людей с оружием во время молитвы ворвались в мечеть в поселке Молодежное. Об этом сообщил украинский депутат Мустафа Джемилев на своей странице в фейсбуке.

Неизвестные дали указание всем присутствующим прийти самостоятельно в отделение полиции.

Как сообщил адвокат Эмиль Курбединов, вооруженные люди пытались увезти более 100 мусульман, однако затем выпустили их из автобусов.


Позже координатор крымской контактной группы по правам человека Абдурешит Джепарров заявил, что приехавшие в мечеть люди были сотрудниками Федеральной миграционной службы.

«Закончилось тем, что их отпустили, но сказали, чтобы они потом сами приехали. Когда люди возвращались из участка, они решили, что не поедут, пока у них не будет приглашения в надлежащем порядке, повестки и прочее», – рассказал Джеппаров.

Напомним, в конце апреля Верховный суд Крыма признал общественное объединение «Меджлис крымско-татарского народа» экстремистской организацией и запретил его деятельность в России. Меджлис не признал присоединения Крыма к России, а крымские татары стали одними из активных участников транспортной и энергетической блокады полуострова. Тогда активисты заблокировали дороги, ведущие с территории континентальной Украины на полуостров, и тем самым остановили движение большегрузов, перевозящих в Крым товары народного потребления.

В Кремле назвали «конструктивными» переговоры Путина и Абэ по теме Курил

Posted: 06 May 2016 11:51 AM PDT

Пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков назвал «конструктивной» Владимира Путина и премьер-министра Японии Синдзо Абэ, сообщает РИА Новости.

По его словам, на встрече также обсуждался вопрос Курильских островов.

«Тема поднималась в весьма конструктивном ключе. Контакты будут продолжены на уровне министерств иностранных дел», — сказал пресс-секретарь главы государства.


В свою очередь Синдзо Абэ рассказал, что предложил президенту Путину новый подход к решению вопроса Курильских островов.

В прошлом году премьер-министр Дмитрий Медведев посетил остров Итуруп. Тогда правительство Японии раскритиковало эту поездку, заявив, что она может помешать политическому диалогу между Россией и Японией. В свою очередь, российская сторона ответила, что в любом случае будет посещать острова.

Территориальный спор за острова Итуруп, Шикотан, Кунашир и Хабомаи между Россией (ранее СССР) и Японией тянутся с окончания Второй мировой войны.

Бессмертный полк без вести пропавших

Posted: 06 May 2016 11:02 AM PDT

Государство до сих пор не признает пропавших без вести солдат и офицеров Великой Отечественной погибшими. И только 20 лет назад «оправдало» остарбайтеров и военнопленных.



На вопросы «Новой» отвечает историк, сотрудник общества «Мемориал», редактор сайта «По ту сторону войны. История остарбайтеров и военнопленных» Никита ЛОМАКИН:

— Никита, вы в «Мемориале» занимаетесь сложной темой: судьбами остарбайтеров и наших военнопленных Великой Отечественной…

— В основном — остарбайтеров.

— Ну тогда с них и начнем… Сколько советских людей во время войны было угнано в Германию на работы, фактически взято в рабство?

— Около пяти миллионов.

— Сколько из них вернулись обратно, на родину?

— Нет точных цифр. У нас в «Мемориале» хранится около 300 интервью с теми людьми, которые вернулись в Россию, и они довольно редко упоминают тех, кто решил остаться. Понятно, что тут сказывается искаженный нарратив, который формировался годами, когда они должны были рассказывать, как стремились на родину, и не было тех людей, кто не желал вернуться. Но факт остается фактом — по рассказам выходит, что остались немногие.

— Особисты работали с остарбайтерами, которые возвращались?

— Все проходили через фильтрационные лагеря НКВД. Там осуществлялся первоначальный отбор и распределение людей и там же их допрашивали. Кто были люди, допрашивавшие остарбайтеров? Ну при таком огромном потоке понятно, что кроме особистов этим занимались и рядовые сотрудники.

— А сколько потом — из вернувшихся остарбайтеров — попало в ГУЛАГ?

— Вот это та цифра, которую очень хотелось бы знать! Но — увы… Хотя нужно понимать, что ГУЛАГ — не единственное место, куда мог попасть остарбайтер после фильтрационного лагеря. Были и трудовые лагеря, отряды, занимавшиеся восстановлением промышленности, в Донбассе работали на шахтах. Главное, что люди, которые возвращались из Германии, были, как и военнопленные, поражены в правах. Их, как и военнопленных, признали участниками войны только в 1995 году при президенте Ельцине.

Многие, кто возвращался из Германии, оказывались дома только через несколько лет. Тебе могли предложить поработать в любой из оккупационных частей, и от этого предложения невозможно было отказаться.

А были ситуации, когда остарбайтеров и военнопленных отправляли не на запад страны восстанавливать города и заводы, а на Дальний Восток — довоевывать.

В наших интервью такие люди, кого посылали довоевывать, упоминаются в каждом третьем, а то и втором.

— К военнопленным было еще более жесткое отношение?

— Конечно. Отношение к военнопленным сложилось уже во время войны. Семьи людей, попавших в немецкий плен, лишались дотаций от государства. И СССР ни разу не присоединился ни к одной из петиций, защищавших права военнопленных. А, например, Красный Крест мог помогать военнопленным только тех стран, которые подписали Женевскую конвенцию. СССР ее не подписал.

До сих пор обсуждается вопрос о том, выше ли была смертность наших военнопленных из-за этого неподписания. Или все дело в особом отношении немцев к «русским» военнопленным как к носителям враждебной идеологии. Традиционная для наших историков дискуссия — когда вместо конкретной проблемы обсуждаются идеологемы.

Поклонная гора. Памятник пропавшим без вести
Фото: Михаил АРХИПОВ / riverpilgrim.livejournal.com

— Какой процент военнопленных после войны и освобождения угодил в ГУЛАГ?

— Ну вот одна из цифр. Касается высшего генералитета из оказавшихся в плену. Таких пятьдесят с лишним человек. Из них 23 человека были приговорены к высшей мере, еще пятеро были отправлены на 10—20 лет в лагеря.

— То есть, кажется, репрессировали больше половины… А какая-то конкретная история репрессированного после плена?

— Например, Лев Глебович Мищенко. Из семьи репрессированных. До войны он успел окончить физфак МГУ. У него появилась невеста. И началась война. Он под Вязьмой оказался в том ужасном котле и дальше всю войну провел в плену. Он работал в лагерях, в том числе в качестве переводчика. На предложение вступить в РОА ответил отказом. Редкая ситуация: когда человек с таким образованием используется в качестве переводчика. После освобождения из плена он оказался в фильтрационном лагере, и ему потребовалось доказывать, что он не добровольно работал на немцев. Чьего-то доноса хватило, чтобы его определили за шпионаж на десять лет в ГУЛАГ. В «Мемориале» сохранилось больше тысячи его писем к невесте и невесты к нему за эти десять лет. Это потрясающая история любви.

— Отношение к военнопленным, которые попали в плен в таких котлах, как вяземский, и тем, кого взяли, так сказать, индивидуально, было разным? Ведь в начале войны в плену оказывались сотни тысяч по вине главного командования…

— К тем, кто попал в плен в первые месяцы войны, после возвращения в СССР отношение все-таки было более лояльным.

Что касается законодательства… В 1956 году Верховный Совет принимает решение, что с 1945 года нарушались права и законность по отношению к бывшим военнопленным. Они не могли устроиться на работу, пойти учиться в вуз.

— А остарбайтеры?

— Для остарбайтеров на деле все зависело от места, из которого их угнали в Германию. С Украины брали целые деревни. И этими деревнями они и возвращались. В такой ситуации больше возможностей для социального роста, получения образования.

А если человек возвращается в то место, где в нем заранее видят врага… Отношение государства к «остам» очень быстро распространилось на общество. Определение «немецкая подстилка» для девушек, вернувшихся из Германии, было стандартным.

Главной проблемой любого репатрианта, возвращавшегося в СССР, была анкета. Если анкета плохая, могли отказать, например, в приеме в институт. Уже на этапе сдачи документов — мол, все равно у вас никаких шансов нет. Но были случаи, когда человек, даже несмотря на плохую анкету (известен такой случай во Львове), поступал в институт. Однако после того, как он проучился два года, его отправили в ГУЛАГ «за сотрудничество с немцами».

Тема остарбайтеров долгие годы была табуирована. До 1976 года, до выхода романа Виталия Семина «Нагрудный знак «ОСТ» не было ни одного громкого высказывания на эту тему. Люди фактически не имели права на свою судьбу. На Украине ситуация была немного лучше. Там печатались сборники писем остарбайтеров, даже был снят фильм на эту тему, но он демонстрировался только там.

— Давайте поговорим о без вести пропавших. Они, конечно, в большинстве погибли, некоторые, возможно, героически… А как менялось и менялось ли вообще отношение к ним и их семьям на протяжении послевоенного времени?

— Без вести пропавшие в СССР — очень расплывчатая категория. В нее включались и военнопленные, и погибшие солдаты. Это влияло и на получение родными пенсий. Есть примеры, когда семьи получали пенсии за без вести пропавших как за убитых, есть и многочисленные обратные случаи. Сейчас, в соответствии с законодательством, если человек пропал без вести, он через два года считается погибшим, то есть ветераном. Этот закон был принят в ельцинское время. И это определение касается последних конфликтов, но не Великой Отечественной. Поэтому до сих пор без вести пропавшие на той войне у нас формально не считаются умершими.

И поскольку без вести пропавшие приравнивались к военнопленным, то до 1995 года они не считались даже ветеранами войны. Люди просто исчезли.

— Насколько я знаю, после 1995‑го на региональном уровне семьям пропавших без вести пенсии по инициативе военных все же платили, но никаких льгот не было… А на государственном уровне после принятия ельцинского закона что-то в путинские времена дополнялось, изменялось?

— Нет, конкретно этот закон не трогали. В 2015 году даже по «Вестям» прошел сюжет о казусе с вечно живыми без вести пропавшими. И казалось, что государственная политика это учтет. Но воз и ныне там. И тут вот в чем, кажется, дело. Если посмотреть на те суммы, которые перечисляются ветеранам, то выясняется, что они очень смешные. И, наверное, не хочется напрягать бюджет еще и из-за семей без вести пропавших.

— Но это вопрос нравственный…

— Для нас — да, а для чиновников — лишняя головная боль. Как ни странно, положение бывших остарбайтеров и военнопленных оказалось даже лучше. Почему? Потому что они, в отличие от семей без вести пропавших, не признанных погибшими, получили какие-то компенсации от Германии.

Без вести пропавшие — это самая уязвимая группа, и она огромна. Главное, что мы должны сделать, — поднять на общественном уровне темы «забытых» жертв войны.

Олег Хлебников
Шеф-редактор отдела современной истории,

Добрые дела затягивают. Однако и злые — тоже

Posted: 06 May 2016 10:01 AM PDT

Волонтеры едут в детский центр, где воспитывается уже третье поколение неблагополучных детей из одних и тех же семей.

В Каширский реабилитационный центр для несовершеннолетних волонтерская группа Darkhorse едет впервые. Как выбрали это место? Просто обзвонили несколько интернатов, детских домов, реабилитационных центров. Бывает, что где-то волонтеров отказываются принимать, но чаще соглашаются, ведь волонтеры не только развеивают скуку. Часто они еще и материально помогают.

Встретиться договорились у метро «Красногвардейская». Отсюда до реабилитационного центра идет прямой автобус. Брожу у выхода, приглядываюсь к прохожим, чтобы не пропустить единственную знакомую из сегодняшних волонтеров. Неожиданно из перехода выбегают несколько человек с рюкзаками, кто-то кричит мне: «Быстрее, быстрее!» Хрупкая энергичная Катя запрыгивает в автобус, выпрыгивает из него, пересчитывает нас, бежит к кассе. Девушка с синими волосами предлагает удерживать отъезжающий автобус: ведь следующий не скоро. Запыхавшаяся Катя возвращается без билетов: очень большая очередь, не успеем. Снова влетает в автобус, наспех объясняет водителю, что нам срочно, мы волонтеры, едем в детский дом. Водитель разрешает заплатить на месте. Кому-то даже делает скидку.

Занимаем места на задних рядах. Не успеваем перевести дыхание, как парни принимаются разворачивать пакеты с едой. «Вот они, те люди, которые достают свою колбасу и благоухают на весь вагон еще до того, как поезд тронется», — смеется девушка с синими волосами. Это Юля, она работает инженером, и волонтёрит уже 8 лет. Лишь однажды у нее была мысль все это дело бросить — когда умерла подопечная из онкоцентра, — близкая, любимая. «У меня тогда было чувство, что наша деятельность не имеет смысла. Ты приходишь в волонтерство со своими иллюзиями, пусть и неосознанными. Надо понимать, что результат не всегда виден, помочь можно не всем, но это не значит, что не стоит пытаться», — рассказывает Юля.

Теперь Юля ездит по детдомам и собачьим приютам с волонтерами из Darkhorse. Спрашиваю, зачем она всем этим занимается. «Чтобы помогать людям, делать мир лучше, самой становиться лучше. Хотя, наверное, это громко звучит и наивно», — смущенно улыбается Юля.

А колбасу действительно достают. Веганскую. Пахнет как настоящая.

Объединение Darkhorse появилось в Москве осенью 2012 года. Сначала это были просто фанаты тяжелой музыки. Название сообщества отсылает к одноименной песне хардкор-панк-группы Converge. «Черная лошадь придет, чтобы освободить свет в душе каждого из нас».

Со временем в тусовке как-то сама собой вызрела этика взаимопомощи: ребята собирали деньги на лечение друзей, потом уже — на помощь друзьям друзей. Со временем это их общее дело вышло за пределы маленькой группы. «Социальная ответственность» — вот такими формулировками они стали оперировать.

Волонтеры ездят в детские онкоцентры, где проводят с пациентами арт-терапию, выгуливают собак из приютов для животных. Чинят что-то в детдомах. Каждый участник вносит свой вклад: кто-то предоставляет свой автомобиль, кто-то скидывается деньгами, другие помогают с организацией мероприятий, третьи — ищут, кому бы еще помочь. В планах на будущее — работа в домах престарелых.

Реабилитационный центр для несовершеннолетних «Семья» расположен на правом берегу Оки в деревне Лиды Каширского района. Выглядит он умиротворенно: живописная территория с барской усадьбой начала прошлого века, вокруг — хвойный лес. Сюда попадают дети из неблагополучных семей и остаются здесь «до улучшения социальных условий». Как правило, это несколько месяцев, максимум — девять. Центр рассчитан на 58 человек, свободных мест нет.

Волонтеры из Darkhorse приезжают сюда впервые, и сегодняшняя встреча — это знакомство. Играем в «интервью». Нужно выбрать себе пару и успеть за 10 минут задать столько вопросов, чтобы потом суметь рассказать о своем собеседнике другим. Мне достаются Максим и Миша, они здесь самые старшие — одному 16, второму 14 лет. Оба играют в футбол, любят машины, ухаживают за лошадьми, которых держат при реабилитационном центре. Оба мечтают выучиться на автомехаников, найти хорошую работу и создать хорошую семью.

Позже работница центра рассказывает мне, что мало кому из ребят удается реализовать такие вот немудреные планы на жизнь. Многие попадают в реабилитационный центр по нескольку раз — и потом повторяют судьбу своих родителей. «Мы растим уже третье поколение. Наши подопечные вырастают, у них рождаются дети, они потом тоже приходят к нам. Такой вот замкнутый круг».

Когда приходит время уезжать, ребята облепляют нас со всех сторон. «Еще приедете? А скоро?» — наперебой интересуются они. «Приезжайте в мае, летом нас забирают домой», — говорят девочки постарше. Провожают нас до самых ворот и потом еще долго кричат вслед: «Рома, я порву тебя в футбол!», «В следующий раз покажем вам лошадей».

Обратно едем с тем же водителем. Теперь он делает скидку нам всем.

Лариса АГУЗАРОВА

Ни живые, ни мертвые

Posted: 06 May 2016 09:01 AM PDT

Их судьбы по-прежнему неизвестны, могилы не найдены. Государство упорно не хочет признавать 5 миллионов без вести пропавших павшими на войне.

Галина Денисова ничего не знала о своем отце больше 70 лет. Он ушел на фронт, оставив дома жену с тремя детьми. Осенью 1941-го Александр Овчинников был тяжело ранен. Зимой 1942-го семье сообщили: «Ваш муж, отец пропал без вести». После войны близкие не рискнули его искать.

— Время было непростое, — вспоминает Галина Александровна. — Потом, уже при Хрущеве, наводила справки в военкомате — сказали: «Никаких данных нет». И все-таки два года назад я его разыскала. Могилу и документы. Папа был в плену, попал в концлагерь «Шталаг-304» недалеко от Ризы (Германия). Сохранилась его карта, где… В общем, перед тем, как сжечь узника № 29976, из него выкачали кровь, потому что она была редкой IV группы… Я ездила к месту захоронения в Цайтхайн. Теперь у семьи есть еще что-то, связанное с отцом, кроме нескольких писем с фронта, где он по-старому, трогательно обращается к нашей маме на «вы». Добавились бумаги из немецкого архива и снимок могилы. А папин статус не поменялся, Александр Овчинников — по-прежнему пропавший без вести.



Фото: Actionpress / TASS


Чтобы отца Галины Денисовой признали погибшим, ей надо обратиться в суд. Но 77-летняя жительница Новосибирской области не будет ходить по инстанциям, собирать справки. Дети других участников Великой Отечественной войны это делают: пытаются вернуть фронтовые вклады родителей, добиться льгот, уравнять себя в правах с семьями погибших военнослужащих.

Жена, дочь и сыновья Александра Овчинникова в 1940—1950-е годы получали от государства 140 рублей в месяц. И никогда не задумывались, почему пособия по потере кормильца, пропавшего без вести, в нашей стране в разы меньше, чем выплаты за кормильца, погибшего в бою. Деньги не интересуют Галину Денисову и сейчас. Для нее важнее, чтобы Родина, ради которой погиб ее отец, — хранила память о каждом герое Великой Отечественной.

Для России 5 миллионов пропавших без вести до сих пор — обезличенная масса. Ни живые, ни мертвые. Не оплаканные и не похороненные. Спустя 71 год после Победы надпись на Могиле Неизвестного Солдата у Кремлевской стены: «Имя твое неизвестно, подвиг твой бессмертен» — это уже не только о героизме и самоотверженности народа, но и… о безразличии государства к своим защитникам.

«Ваше предложение заслуживает поддержки»

Региональные и всероссийская организации ветеранов, руководители поисковых отрядов, историки неоднократно обращались к министру обороны и главе российского правительства с просьбой «на государственном уровне признать пропавших без вести погибшими при условии, что они не запятнали себя перед Отечеством». От имени Совета Общественной палаты РФ ее почетный секретарь Евгений Велихов в 2014 году писал президенту Владимиру Путину: «Действующее законодательство не позволяет воздать заслуженные почести пяти миллионам наших дедов и прадедов. Несправедливо, когда погибшие солдаты, выполнившие долг перед страной, юридически считаются людьми неопределенного статуса».

По Гражданскому кодексу РФ (статья 45), «военнослужащий, пропавший без вести в связи с военными действиями, может быть объявлен судом умершим не ранее чем по истечении двух лет со дня окончания военных действий». Но эта норма не действует в отношении пропавших без вести в годы Великой Отечественной войны. В несудебном порядке погибшими их не признают.

— Если у пропавшего нет родственников, никто из близких не пришел в суд и не признал человека погибшим, он так и будет пропавшим без вести еще лет 30, 40, 150! — возмущается заведующий Музеем-мемориалом Великой Отечественной войны в Казани, член-корреспондент Академии военно-исторических наук Михаил Черепанов. — А кто туда пойдет? Я знаю пример, когда бывший прокурор района целый год бегал в суд, добиваясь, чтобы его отца признали погибшим. Судья гонял за справками: «Докажите, что гражданин не вернулся с фронта. Докажите, что не получал пенсию. Докажите, что на войне можно погибнуть и что угроза жизни связана с боевыми действиями». Автоматически ни одного пропавшего солдата или офицера погибшим в России не признали.

Черепанов вкратце рассказывает мне об опыте Германии. С 1951 по 1965 год она разделила, систематизировала списки участников войны.

— Там нет пропавших без вести, потому что это вопрос наследства, — объясняет Михаил Валерьевич. — В Германии проблема решена на уровне правительства. Советский Союз — единственное государство, не признавшее погибшими миллионы людей. Россия продолжает традицию… чтобы не платить людям, не тратиться на льготы.

Дети пропавших без вести ничего не имеют. 60—65 лет назад вдовам платили пособия на несовершеннолетних: в селах — по 12 рублей в месяц, в городах — по 30. По тем временам вроде бы нормально, но семьи погибших получали по 200 рублей. Женщины не жаловались. В военкоматах от них отмахивались: «Может, твой пропавший сейчас в Канаде с другой семьей. Ты уверена, что он погиб, а не предал своих? Ходишь тут, просишь». У нас и в 2016 году полковник, сидящий в Генштабе, отвечающий за «память», однозначно мне сказал: «Никогда вы не признаете пропавших погибшими, потому что это финансовый вопрос».

Солдатские вдовы уже умерли. Единственные, кто сейчас могут получать какие-то дополнительные деньги к пенсии, — дети погибших на войне со статусом пенсионера, инвалида детства. Где вы найдете инвалида детства, дожившего хотя бы до 78—80 лет?

На письма и просьбы общественности о признании пропавших без вести погибшими российские власти неизменно отвечают: «Предложение заслуживает поддержки, вопрос взят в проработку уполномоченными федеральными органами исполнительной власти». Однако «проработка» затянулась на годы…

«Признают — придется платить»

Воронежский пенсионер Виктор Марковец, сын погибшего на Великой Отечественной войне командира Красной армии, показывает свою переписку с различными ведомствами — пачки документов.

— Я с 1969 года искал могилу своего отца и его однополчан. Лейтенант Иван Иванович Марковец погиб при прорыве блокады Ленинграда 15 января 1943 года. Он участвовал в операции «Искра», — говорит сын героя. — В стрелковой бригаде, которой он командовал, в первые же дни пропали без вести 170 человек. У меня есть общие списки безвозвратных потерь, там, считай, 1409 человек. И если до 1942—1943 года списки по пропавшим без вести подавали армейскому руководству тысячами, то потом оно стало наказывать командиров подразделений за потери по этой строке. Считалось, что пропавшие без вести — потенциальные перебежчики, способные выдать врагу информацию о дислокации войск и подразделений. Потери старались преуменьшить, разбивали статистику на разные сроки.

У нас нет без вести пропавших, есть без вести погибшие. О чем я и писал в Минобороны, правительство, администрацию президента. Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ в 2014 году поставил под сомнение идею признавать пропавших без вести погибшими в упрощенном — несудебном — порядке. Министры ничего не решают. Наверное, причина в деньгах. Признают людей погибшими — придется платить еще живым наследникам. В стране действует Закон «О денежном довольствии военнослужащих и предоставлении им отдельных выплат» (ФЗ-306 от 7 ноября 2011 года), по нему в случае гибели военнослужащего каждому члену семьи выплачивается денежная компенсация. Могут начаться судебные процессы, надо будет выделять деньги пожилым потомкам фронтовиков.

О героях и предателях

Когда в 2014 году Общественная палата РФ обратилась к президенту России с вопросом о статусе пропавших без вести, представители Минобороны заявили: «У нас есть данные, вынуждающие нас выступать против этого предложения. Масса людей осталась на вражеской территории. Были предатели».

— Пропавших без вести ни в коем случае нельзя признавать погибшими! — восклицает участница Великой Отечественной войны Мария Рохлина, только услышав тему статьи. — Я слишком много о них знаю: долго работала в Центральном архиве Минобороны. Была знакома с военнопленными, они рассказывали разные истории. Перед Курской битвой из подразделений из страха и подлости дезертировали по 200—300 человек. И их считают пропавшими без вести. Ни в коем случае нельзя считать их погибшими в сражениях.

— Да-да, Министерство обороны ссылается на то, что у нас было 700 тысяч предателей, и потому нельзя признавать 5 миллионов погибшими. Но мы все отлично понимаем, что такое черный список, — возражает заведующий казанским Музеем-мемориалом Великой Отечественной войны Михаил Черепанов. — Например, по Татарстану это 8 тысяч фамилий, семьям которых не рекомендовано выдавать извещения о гибели военнослужащих. Как вы думаете, кто туда попал? Прежде всего дезертиры и осужденные трибуналами: заснул на посту, или самострел, или мальчишка какой-нибудь не вернулся вовремя — заблудился. Те, кто действительно предал Родину и остался за рубежом, — даже не процент от пропавших без вести. Мы специально проверяли, когда делали Книгу памяти в 1990-е годы. Я сам носил списки в КГБ. По одному району мне нашли 16 выживших в плену из 2,5 тысячи пропавших без вести, когда принес материалы по другому — службисты замахали руками: «Не отвлекай ерундой».

Я занимаюсь поиском погибших с юности и помню рассказы ветеранов: «Мы уходили с поля боя и оставляли своих мертвых. Сами не могли их закопать, а потом видели извещения: «Пропал без вести». Раз не закопан — значит, пропал без вести. А когда у нас на кладбище в Казани в 1990-е стали пропадать могилы красноармейцев — из 5 тысяч осталось 400, — я выяснял, где родственники, и узнавал: семьи считают их пропавшими без вести.

У меня оба деда вернулись с войны. Но судьбы безымянных и забытых так поразили: из 398 тысяч погибших лишь в нашей республике пропали без вести 180 тысяч человек. Не надо лукавить: список предателей известен спецслужбам в любом регионе, военные преступления не имеют срока давности. Они пофамильно переписаны: перебежчики, полицаи, каратели. И это не 5 миллионов павших.

— Надо требовать, чтобы закон о смене статуса пропавших без вести разработали и приняли. В обязательном порядке, — считает ветеран Великой Отечественной войны, генерал-майор, доктор философских наук, профессор Степан Тюшкевич. — Люди сражались за Родину, участвовали в боевых действиях, а то, что при отступлении попали в плен… Обстоятельства всякие бывают. По-моему, сомнения должны быть отброшены. 71 год Победе, тянуть с решением дальше недопустимо с морально-этической точки зрения.

Анна Бессарабова

Патриарх Кирилл назвал российскую операцию в Сирии "священной войной"

Posted: 06 May 2016 08:01 AM PDT

Патриарх Московский и всея Руси Кирилл назвал борьбу с членами террористических группировок в Сирии «священной войной». Об этом он заявил после литургии в Георгиевском храме на Поклонной горе, сообщает Интерфакс.

Российская операция на Ближнем Востоке, отметил патриарх, это борьба с терроризмом, а не «агрессия, не оккупация, не навязывание своих идеологем, не поддержка определенных правительств».


«Поэтому сегодня война с терроризмом - это священная война, и дай Бог, чтобы это поняли все во всем мире, чтобы никто не делил террористов на хороших и плохих, никто не связывал с войной против терроризма достижение своих, часто не декларируемых, но реально сильно присутствующих в политической мысли целей. Тогда война с таким врагом и такими честными средствами будет тоже священной», — заявил патриарх Кирилл.

Он добавил, что Великая Отечественная война тоже была священной, а русских военных «можно смело именовать воинством христолюбивым».

Россия участвовала в военной операции в Сирии с 30 сентября 2015 года. 14 марта президент РФ Владимир Путин приказал Министерству обороны начать вывод основной части российской военной группировки из Сирии, поскольку задачи, поставленные перед ведомством, в целом выполнены.

С конца февраля в Сирии по предложению России и США действует режим прекращения огня. Он не распространяется на признанные террористическими и запрещенными в России организации («Исламское государство» и «Джабхат Ан-Нусра»).

Это нужно не мертвым

Posted: 06 May 2016 06:01 AM PDT

Какие формы коллективной памяти способствуют лечению национального здоровья и избавлению от массовых психологических травм?

После воздушных бомбардировок немецких городов конца войны Германия почти целиком рухнула в окопный быт среди руин. Страна, опутанная бесконечными потоками беженцев, погрузилась в немое отчаянье. Изуродованные трупы, мухи и крысы в кирпичной пыли, среди обломков стен стали повседневностью, настолько травмировавшей память нации на десятилетия вперед, что люди годами избегали прямо говорить, что с ними произошло. Поэтому немецкая литература второй половины ХХ века, обзором которой открывается книга Винфрида Георга Зебальда «Естественная история разрушений» («Новое издательство», 2015), горазда на эвфемизмы и умолчания. Вслед за читателями писатели прибегают к терапии заместительных фраз: «роковая ночь», «страшная участь немецких городов», «было светло как днем», «царил сущий ад», «все стало добычей огня». Совершенно непонятно, пишет Зебальд, что стало с психикой беженок, несших в чемоданах трупы своих непохороненных младенцев. Об этом история умалчивает, хотя именно из этого травматического опыта, с зубами, сжатыми от повседневного ужаса, Зебальд выводит быстрое восстановление Германии после Второй мировой.

Обозревая послевоенную немецкую беллетристику в цюрихских лекциях «Воздушная война и литература», Зебальд констатирует: «Тайна, которая связывала немцев друг с другом в послевоенные годы и связывает до сих пор, крепче любого позитивного плана, скажем, осуществления демократии; поныне не иссякший поток психической энергии, источником которого является хранимая всеми тайна трупов, замурованных в устои нашей государственности».

Историк Алейда Ассман объясняет в книге «Новое недовольство мемориальной культурой» («НЛО», 2016), что ситуация в немецком обществе начала меняться в последние десятилетия по вполне естественным причинам. Поколение, травмированное опытом войны и крушением Третьего рейха, уходит из жизни. Непосредственных свидетелей разрушения Дрездена и Кельна, Берлина и Гамбурга почти не осталось. Книга Ассман посвящена не только формам бытования коллективной памяти (коммеморации), но и способам изживания коллективной травмы. Тем более что «в мемориальной культуре мы всегда имеем дело не с прошлым как таковым, а лишь с его репрезентацией, то есть с его медийно опосредованными трансформациями. Факты прошлого доходят до нас не в «сыром» виде, а неизменно как часть истории…».

Александр Эткинд в книге «Кривое горе» («НЛО», 2016) объясняет, что коммеморация бывает «твердая» (кладбища, памятники, монументы, музеи) и «мягкая» (устные рассказы, письменные мемуары, фильмы, романы, сайты). И только их сочетание, основанное на общественном консенсусе, способно хотя бы умозрительно «похоронить непогребенных». Они ведь никуда не исчезают, даже забытыми, но возвращаются в культуру. И подобно упырям, зомби и оборотням, тревожат живущих, тянут обратно. Назад в травму.

«Кривое горе» (у нас «оно и сейчас кривое», сетует Эткинд, интервью с которым читайте в следующем номере «Новой газеты») незаметно настигает нацию, убегающую от работы с прошлым. Антропологическое исследование Алейды Ассман объясняет, как по науке и с умом следует действовать, чтобы этого не произошло. Ее исследование, во-первых, это обзор и хроника общественных дискуссий, десятилетиями шедших в Германии, на тему коллективной памяти. Ассман, например, волнует вопрос ритуальности государственных поминовений жертв войны и террора. Не забалтывается ли пристальным вниманием, включающимся лишь по памятным датам и только на территории мемориальных комплексов, подлинное сочувствие к жертвам Холокоста? Ведь немецкое самосознание прошло уже несколько больших этапов формирования коммеморации. Из-за чего накопилась не только усталость от негатива (повсеместное признание прав человека сдвигает акценты памяти с судеб «воинов-героев» на участь «гражданских жертв»), но и ошибки. Преодолеть их может работа по правилам, выработанным наукой, а также широкая общественная полемика, почти буквально очищающая политический воздух в государстве. Ну да, снимающая симптомы и синдромы психического недомогания, постоянно прорывающихся в искусство, в СМИ и в бытовое сознание.

Во-вторых, «Новое недовольство мемориальной культурой» наглядно показывает, какие формы коммеморации способствуют лечению национального здоровья. Тем более что после поражения во Второй мировой Германия пережила трагедию разделения и опыт подавления свобод в ГДР. К тому же «политика покаяния» будто бы не распространяется на мигрантов, активно влияющих на облик современной Германии при нынешней глобализации.

И тем не менее центром коммеморации остается тема Холокоста. После книги Алейды Ассман становится понятно почему: «метафизический характер Холокоста не позволяет ему уйти в прошлое; знаменуя собой «цивилизационный разлом», он должен навсегда остаться в памяти».

Теперь о Холокосте говорят как об «учредительном мифе Европы», приравнивая его значение к влиянию Французской революции, которая до недавнего времени «имела статус центрального исторического события, на котором строилась политическая культура Нового времени». Поскольку именно память о Катастрофе является объединяющим цивилизацию ключевым событием, задающим общие культурные рамки для любых исторических трактовок, этических ценностей и новых базовых понятий.

Дмитрий БАВИЛЬСКИЙ,
The Art Newspaper Russia, —
специально для «Новой»

«Брежнев, ответьте Ленину!»

Posted: 06 May 2016 04:01 AM PDT

Знаменитому полярнику, капитану легендарной «Арктики» исполнилось 85 лет.




Однажды вышла книжка, в которую я включил старинный очерк о Ламехове и даже уговорил его самого приехать на презентацию из своего Питера. И вот вышел Ламехов к микрофону, в черном кителе, с галунами вполрукава, со звездой Героя. И сказал задумчиво и вроде как удивленно: «Надо же, вот сколько с Павлом дружим, а коньяка выпить так и не удалось…» Зал ошеломленно замер. «Да что ты такое говоришь, Анатолий Алексеевич!.. — вскричал я, оскорбленный вопиющей несправедливостью. — Как тебе не совестно!.. Что о нас люди подумают!..» «В смысле сегодня еще не удалось», — поправился Ламехов, и зал выдохнул с облегчением.

Очень хочется, чтобы обо мне люди думали хорошо, — это Ламехову с его биографией ничего не угрожает, а мне, журналисту, из чего репутацию строить, из каких таких подвигов, которые не стыдно предъявить человечеству? Только за его, Ламехова, счет и строить, за счет знакомства с ним, за счет того самого коньяка, который таки удалось выпить вместе.

Раз уж бесконечным образом повезло когда-то — оказаться с блокнотиком где-то недалеко и даже быть благосклонно замеченным в своих бессмысленных занятиях.

Осенью 1983-го почти шесть десятков наших судов вмерзли в лед в Чукотском море. Шли спасательные операции с неясным исходом, Минморфлот, которому хвастаться было действительно нечем, намертво блокировал информацию о происходящем, а группе журналистов, все-таки добравшихся до Певека, каждое утро выдавали лишь по страничке официального коммюнике и старались не выпускать из гостиницы.

Так получилось, что я в командировку из Москвы вылетел позже конкурентов из других газет, поэтому об установленном для журналистов режиме не знал. На левом самолете добрался до Мыса Шмидта, и там неожиданно повезло: обманул командира вертолета ледовой разведки, и тот забросил меня на борт атомного ледокола «Леонид Брежнев» (первоначально и впоследствии — «Арктика»).

И вот, ощутимо подталкивая в спину, ведут меня непосредственно к капитану, как раз Ламехову. Сидит Ламехов за столом в своей каюте, невысокий, плотный, руки не подает, не здоровается. Кто такой? Да вот, журналист, из «Комсомольской правды». Документы!.. Пожалуйста. Где допуск для работы на атомных судах? Да понимаете, я так быстро собирался… Может, в виде исключения, ведь «Комсомольская правда»… «Да ты, парень, что? — интересуется Ламехов. — Совсем больной?» И резюмирует: «Я тебя сейчас должен сдать гэбэшникам, но вместо этого дам под зад коленом и отправлю ко всем чертям обратно на Мыс Шмидта. И это, — говорит, — единственное, что могу для тебя сделать. И не надо благодарить. Всё, свободен!»



И я в полном уже отчаянии выдаю ему совершенно дикий текст:

— Вот как вы со мной обращаетесь, да? А ведь вы мне деньги должны…

Ламехов видит, что я действительно сумасшедший, «больной», используя его терминологию. Но есть же и пределы человеческому терпению. Одним словом, глаза у капитана нехорошо так прищурились и привставать из-за стола он начал. А слов необходимых все еще не находил, так что я успел объясниться.

Дело в том, что лет за пять до того был на пробном рейсе атомохода «Арктика» мой друг Алик Шумский, а в 80-м погиб в автокатастрофе. И я собирал посмертную книжечку его репортажей. И поместил в нее один из материалов как раз с «Арктики». Книжка вышла. Опубликовали о ней в газете короткий анонс, и приходит письмо из Мурманска — от Ламехова Анатолия Алексеевича: «С ужасом узнал о гибели прекрасного парня… Если можно, прошу выслать мне экземпляр его книги… Оплату гарантирую». Цена, конечно, была даже по тем временам не запредельная — 10 копеек. Вложил я ему в конверт два экземпляра, приписал, что как-нибудь сочтемся — при встрече, и забыл думать.

А теперь и говорю, что встреча состоялась, давайте сводить счеты. Он еще раз изменился в лице, закрыл дверь, достал бутылку коньяка, мы выпили.

Я, естественно, канючу: ну давайте, давайте меня оставим.

Помолчали. Ну ладно, говорит, попробуем. Пошел в радиорубку, связался с начальником штаба спасательных работ в Певеке — Майнагашев Бронислав Семенович, знаменитый на всех морях человек, начальник главка в министерстве. Ламехов ему объясняет: так, мол, и так, прибыл журналист из «Комсомольской правды»… Тот кричит: «Ты с ума сошел!.. Какой журналист? Он самозванец!.. Нет никакой «Комсомольской правды» — вот у меня весь список передо мной. Гони его!..»

И ЛАМЕХОВ МЕНЯ ОТБИЛ! Уговорил Майнагашева, чтобы тот запросил министра Гуженко о личном его насчет меня распоряжении. И распоряжение министра дня через четыре — пришло! Под полную ламеховскую ответственность.

В общем, так я и оказался на борту атомохода в самый острый момент крупнейшей в истории мореплавания спасательной операции. И все видел. По утрам выходил на ходовой мостик и говорил:

— Анатолий Алексеевич! Шпиону и диверсанту присутствовать разрешаете?

— Присутствуй, шпион.

А на мостике по громкой связи совершенно мистическое:

— Брежнев, Брежнев, ответьте Ленину!

Ну два ледокола, понятно…

И — совсем рядом, по льду, грязно-желтый медведь несется параллельным курсом. Только чуть быстрее, чем мы, конечно…

Красота да и только.

С нами — два новейших дизель-электрических ледокола финской постройки, «Ермак» и «Макаров» (на всех вместе — 159 тысяч лошадиных сил, из которых 75 тысяч — наши). Впереди — два задавленных льдами танкера — «Уренгой» и «Каменск-Уральский». И в них — то самое горючее, которое как раз в эти дни кончается в Певеке. И кроме как из этих танкеров, ждать горючего в Певеке неоткуда.

И бесконечные попытки ледоколов прорваться к спасаемым, перестроения, заходы то с одной стороны, то с другой, и снова, и снова медленно ползет вдоль бортов по льду темная трещина, и вывороченные двадцатипятитысячетонным телом атомохода глыбы так же медленно поднимаются на два-три метра, острыми обколотыми углами уходят назад, в бурлящую воду. В двадцатиградусный мороз от воды из-под носа корабля поднимаются клубы пара, весь корабль дрожит, будто его тащат по стиральной доске.

Зашел в штурманскую рубку, списал с приборов координаты: 68°36’ северной широты, 177°53’ западной (мы ведь уже в другом полушарии) долготы.

Только что «Макаров» смог взять на буксир «Каменск», еще час ушел на то, чтобы пробраться вдоль их связки вперед, в голову составившегося каравана. А когда пробрались, сами завязли, казалось бы, на ровном месте, в уже прорубленном канале — за это время его успело поджать, и льдины, расколотые накануне, опять спрессовались.

И очередной неприятностью стал лопнувший буксир между «Макаровым» и танкером. Потом на этом же месте он рвался еще четыре раза…

И я опять зашел в штурманскую рубку, опять списал координаты. За сутки мы не продвинулись к Певеку ни на милю.

И прошло еще двое суток в остановках и возвращениях. Ледоколы застревали в «каше», и атомоход то обкалывал лед вокруг каравана, то «вышибал пробки» в успевших затянуться старых своих каналах. И чем это все закончится, не знал никто.

Ощутимо холодало. В Певеке кончалось горючее…

А потом, несмотря на разрешение министра и заступничество Ламехова, меня с атомохода все-таки вышвырнули. И я вернулся в Москву, где моя газета напечатала огромный репортаж на бессильную зависть всем конкурентам. А Ламехов (уже без меня) все-таки вытащил танкеры и привел их в Певек. И остальные суда вытащил. И военных (о которых в публичном пространстве, конечно, и речи не было) вытащил. Его радиограммы с Чукотского моря зачитывались на заседаниях Совмина страны в качестве первостепенной важности новостей, а по итогам операции присвоили ему Героя Соцтруда — в дополнение к ордену Октябрьской Революции за знаменитую экспедицию 1977 года, когда «Арктика» стала первым в мире надводным кораблем, достигшим Северного полюса. И произошло это, между прочим, 17 августа в 4 часа 3 минуты по московскому времени — во время вахты старпома Анатолия Ламехова.

Потом он командовал другим атомоходом — «Россия», водил караваны по Северному морскому пути (в том числе совершил рекордную сверхраннюю проводку) и даже возил иностранных туристов на все тот же Северный полюс. А в 1994-м в том же Чукотском море едва не произошла такая же, как в 83-м, катастрофа, хоть и меньших, конечно, масштабов, и ледокол Ламехова так же стал главным в спасательной операции. И тоже всех спас. И премьер Черномырдин вручил Ламехову орден «За заслуги перед Отечеством».

…И еще у него есть удивительная награда — медаль от моряков-подводников: «Ветерану Холодной войны на море». Ее название не надо понимать как метафору.

Павел Гутионтов
секретарь Союза журналистов России

Убитые, забитые и забытые

Posted: 06 May 2016 02:01 AM PDT

Не пора ли вспомнить о героизме советских военнопленных, остарбайтеров, окруженцев — жертв и героев Великой Отечественной войны?
«Ненависть». Рисунок Евгения Кобытева из цикла «До последнего дыхания»
Фото: РИА Новости

Вот два документа — две яркие картинки, обе из Минска.

Первый — от 10 июля 1941 года. Минестириальрат К. Дорш — наверное, первый берлинский чиновник, посетивший лагеря для военнопленных на оккупированных советских землях, — пишет рейхсляйтеру Альфреду Розенбергу:

«В Минском лагере для советских военнопленных на площади размером с Вильгельм-платц содержится около 100 000 военнопленных и 40 000 гражданских лиц. Зажатые в этом тесном пространстве пленные не имеют возможности даже пошевелиться и вынуждены справлять свои естественные нужды тут же, где стоят. <...>

Проблема обеспечения военнопленных питанием практически неразрешима, часть из них уже от 6 до 8 дней ничего не ела и, пребывая в вызванном длительным голодом состоянии зверской апатии, одержима только одной страстью: раздобыть что-либо съедобное. Гражданские пленные — это мужчины в возрасте от 15 до 50 лет из Минска и его окрестностей. Их питание, в случае если они из Минска, осуществляется исключительно за счет их родных. <...> А по ночам остающиеся голодными цивилисты нападают на заправившихся продовольствием и бьются насмерть за кусочек хлеба.

Для слабой охранной команды, денно и нощно несущей свою службу, единственно возможным языком остаются их ружья, применяемые безо всякой оглядки».

Вторая картинка.

В сводном январском за 1942 год отчете № 9 айнзатцгрупп СД сообщается о раскрытии и предотвращении заговора советских военнопленных, в том числе врачей, в Минске. На 4 января планировалось вооруженное (!) выступление одновременно в трех лазаретах и двух лагерях для советских военнопленных — главном и на фабрике имени Ворошилова. Заговорщикам удалось собрать радиоприемники и установить радиосвязь с окрестными партизанами и даже с Москвой и Ленинградом. Мало того, они собрали некоторое количество оружия, которое прятали в трубах городской теплосети.

С помощью военнопленных-врачей они выдавали пропуска на перемещения между лазаретами и лагерями, была установлена надежная связь со штурмовым отрядом примерно из 300 человек. В день восстания военнопленные, используемые немецкими офицерами в качестве денщиков, должны были завладеть их оружием и, вероятно, одеждой, уничтожить охрану и обрезать телефонные провода. В тот же день, вместе с партизанами, они должны были захватить минский аэродром и обеспечить беспрепятственную посадку на нем советских самолетов с десантниками. Восстание не состоялось, заговорщиков, скорее всего, кто-то выдал, но сам план и продвинутость в его подготовке впечатлили, кажется, и палачей из СД.

Печерский и другие

После этого уже меньше удивляешься неслыханной дерзости плана военнопленного Александра Ароновича Печерского (1909—1990).

Группа, прибывшая из Минского трудового лагеря СС 22 сентября 1943 года, была для Собибора совершенно нетипичной: около 600 советских граждан, почти сплошь военнопленных, при этом военнопленных-евреев. Около 80 из них прошли селекцию, и в их числе лейтенант Печерский. Он и возглавил восстание, случившееся 14 октября 1943 года.

План, разработанный Печерским и Шлеймо Лейтманом, варшавским рабочим, был по-своему гениален. То был не единичный и не групповой побег, а акция, открытая практически для всех.

Вот планируемая последовательность действий: сначала вывести из строя как можно больше офицеров-эсэсовцев, уничтожая их поодиночке топорами и ножами на разного рода «примерках» в портняжной и сапожной мастерских, а также на сортировке вещей во втором лагере и в гараже, — на это отводился один час. Все коммуникации должны были быть перерезаны, а в проволочных заграждениях вокруг главного входа проделаны проходы. Начало массового выступления было назначено на 17 часов, конец светового дня, что оттягивало неизбежную погоню на целую ночь.

Не все получилось по плану, но из 17 эсэсовцев, находившихся в тот день в лагере, были убиты 12, а кроме них еще два охранника-фольксдойче. Был осуществлен массовый прорыв к воротам, за ворота и дальше — через минное поле под градом очередей с боковых вышек — в лес.

Вот итоги восстания: общее число узников, находившихся в лагере в этот день, — 550, из них: не смогли или не захотели бежать — 150, погибли на минах и от пуль при прорыве в лес — 80, достигли леса — 320. Из этих 320 были пойманы и казнены — 170. Из оставшихся в живых 150-ти: убиты в боях с немцами в партизанских отрядах или в армии — 5, погибли в убежищах, тайниках и т. п. (в основном от рук враждебно настроенных поляков) — 92, дожили до освобождения — 53 (к этим 53 уместно добавить еще девять заключенных, успешно бежавших еще до восстания). Итого: 62 узника Собибора! К 1972 году, по сведениям Печерского, в живых оставалось около 30 человек, из них семеро в СССР, а тех, кто жив и поныне, можно перечесть по пальцам одной руки.

В любом случае это восстание беспримерно по своей дерзости, героизму и удаче.

Но не ищите имени Печерского в списках Героев Советского Союза.

Именем Александра Печерского уже давно была названа улица в Цфате — священном городе мудрецов и художников на севере Израиля. В 2007 году в Ростове-на-Дону, на доме, где он жил, была открыта мемориальная доска, а в 2012 году в Тель-Авиве — памятник Печерскому. В 2015 году улица Печерского появилась и в Ростове-на-Дону — спустя 70 с лишним лет после героического восстания.

Героического? Но никакие инициативы, никакие усилия по присвоению Печерскому — пусть посмертно и пусть с таким опозданием! — звания Героя (сначала Советского Союза, а затем и России) так ничем и не увенчались. Если не считать, конечно, ордена Мужества, срочно выписанного ему к 27 января 2016 года — Международному дню памяти жертв Холокоста. Но и его употребили исключительно в качестве пиар-сопровождения визита Владимира Мединского, министра культуры РФ, в Собибор.

Кажется, единственным военнопленным, получившим — и еще при жизни — звание Героя Советского Союза был Михаил Девятаев (1917—2002), 6 февраля 1945 года захвативший в Пенемюнде (полигон по испытанию ракет V-2) в Балтийском море вражеский бомбардировщик и перелетевший на нем к своим! Но не видать бы и ему и за такой невероятный подвиг Звезды Героя (вручена в 1957 году), если бы не Сергей Павлович Королёв, которого Девятаев заинтересовал как «человек из Пенемюнде».

Печерскому Героя не дали и посмертно. В таком отношении повинно и российское правительство, не моргнув глазом продолжающее главпуровскую линию замалчивания как трагедии, так и героизма в годы войны еврейского народа и советских военнопленных. И если Холокост уже стал в России с некоторых пор салонным, то советские военнопленные, как отчетливая историческая категория, до сих пор несут крест непризнания родимым официозом.

Кстати, по большому счету подвиг Печерского и его товарищей все же не уникален. Просто о нем мы кое-что знаем, а о многих других — ничего. Между тем советские военнопленные поднимали восстания в своих лагерях не единожды и не дважды. Например, 19 советских военнопленных, о которых мы, увы, почти ничего не знаем, но о которых до недавнего времени и не пытались узнать (недавно уточнили фамилию одного из них — Романенко). А ведь были еще восстания военнопленных в концлагерях. Самый известный — побег в Маутхаузене.

Привет от Главпура: ветераны разных сортов

В 2015 году отмечалось 70-летие Победы в страшной и великой войне.

В отношении к военнопленным и угнанным впервые появились новые для них обертона. Так, на выставке «Помни: мир спас советский солдат!» в Новом Манеже — нейтральное, спокойное, но все же упоминание о советских военнопленных и о Холокосте.

В Санкт-Петербурге, в Государственном музее политической истории России, и в Москве, в РГАСПИ, прошли еще две выставки, посвященные советским военнопленным. Выставка в РГАСПИ «Советские военнопленные: подвиг и трагедия» заострена на вопросах сопротивления в шталагах и на индивидуальной судьбе сына Сталина — Якова Джугашвили: можно спорить с этими акцентами, но нельзя не приветствовать саму выставку.

Учти архивисты первый сборник архивных документов о советских военнопленных — книгу «Красноармейцы в немецких руках. Документы о плене, репатриации и реабилитации советских солдат Второй мировой войны», составленную Р. Оверманнсом, А. Хильгером и пишущим эти строки (сборник вышел в 2012 году на немецком и ждет своего перевода и издания на русском), — у них было бы больше поводов для экспозиционного вдохновения.

Несмотря на выставки о военнопленных и книги об остарбайтерах — наконец-то переиздан и Виталий Семин с замечательным романом «Нагрудный знак «ОСТ» (1976), — дирижировавшая празднованием 70-летия Победы власть опять вчистую забыла о них, как и вообще о гуманитарных аспектах войны. В 12-томнике «Великая Отечественная война. 1941—1945», выпущенном Институтом военной истории МО РФ, миллионам остарбайтеров, как, впрочем, и миллионам еврейских жертв, достались лишь единичные упоминания во вводной статье к 10-му тому (вышел в 2014 году), озаглавленной «Государство и общество в годы Великой Отечественной войны: основные направления исследований»! Коллеги ссылаются и на мои работы, но это не радует, поскольку усилия историков, занимавшихся теми, кто был «на обочине войны», по сути, в очередной раз оказались невостребованными в российской историографии.

Тем самым сохранена главпуровская стратегема — установка на несправедливое идеологическое противостояние между ветеранами 1-го сорта (уцелевшими красноармейцами, воевавшими на полях сражений и не попавшими в плен) и всеми прочими — эвакуированными и жителями тыла (это 2-й сорт, их заслуги хотя бы не оспариваются), и теми, кто оказался под оккупацией, был угнан в Германию или взят в плен (3-й сорт). Это противостояние — рудимент внутренней холодной войны, которую Главпур вел со своими воображаемыми врагами — «предателями», «пособниками», «подстилками» и прочими «недобитками». Противостояние это мобилизовывало социальную агрессию и разрушало основу восстановления взаимоуважения в стране и консолидации доверия в обществе. Так что неудивительно, что и спустя 70 лет и военнопленные, и остарбайтеры, и ставшие жертвами геноцида евреи по-прежнему обретаются даже не на обочине, а на невидимой стороне войны и победы.

Не пора ли уже — хотя бы постфактум (в живых-то уже нет почти никого!) — отменить эту пересортицу и сделать невидимок заметными?

Не пора ли уже перестать рвать победу из рук друг у друга?!

Она не орден и не пряник, она не знамя и не приговор.

Не пора ли почтить память остовцев и военнопленных, этих жертв и героев войны, — поставить и им памятники? И может быть, открыть для начала хотя бы один музей, посвященный им, а не маршалам и генералиссимусу?

Павел ПОЛЯН,
специально для «Новой газеты»







Справка

Согласно наиболее авторитетным оценкам, вермахт взял в плен около 5,7 млн красноармейцев, еще 64 тысячи попали в финский плен и, по грубой оценке, 40 тысяч — в румынский. В немецком плену погибли 3,3 млн узников, или 57%, в финском — 19 тысяч, или 29%. Среди советских военнопленных в немецком плену было и 85 тысяч евреев по национальности, из них 80 тысяч, или 94%, в плену погибли.

Официальная советско-российская оценка числа красноармейцев, попавших в плен, крайне занижена — это 4559 тысяч человек (с учетом пропавших без вести). Вместе с тем явно завышена оценка числа убитых и замученных советских военнопленных, данная в 1946 году ЧГК: 3,9 млн человек.

Общее количество советских гражданских лиц — «остарбайтеров» («остовцев»), считая и тех гражданских, кого немцы насильственно эвакуировали при отступлении, — около 4,2 млн.

Общее количество репатриированных в конце или после войны граждан СССР, как гражданских лиц, так и бывших военнопленных, составило 5,9 млн человек, так называемых невозвращенцев — около 700 тысяч.
на

Комментариев нет:

Отправить комментарий

Подписаться на: Комментарии к сообщению (Atom)