понедельник, 28 ноября 2016 г.

Тема дня

Тема дня

ФСИН назвала Дадина «талантливым имитатором»

Posted: 27 Nov 2016 11:01 PM PST

Заместитель директора Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) Валерий Максименко заявил, что по итогам проверки заявления о пытках осужденного за участие в пикетах гражданского активиста Ильдара Дадина не подтвердились, передает Интерфакс.

По словам чиновника, на Дадине «не найдено ни единого физического повреждения — ни врачами ФСИН, ни комиссией гражданских врачей районной больницы, ни врачами больницы в Петрозаводске».

В частности, следы травм не выявил один из ведущих неврологов-эпилептологов РФ, доктор медицинских наук, профессор Василий Генералов, которого рекомендовали правозащитники. «Он заявил, что не обнаружил скрытых повреждений и травм, которые были бы видны специалисту даже при отсутствии синяков и внешних гематом даже по прошествии достаточно длительного периода времени (по ограниченности движений и ряду других факторов)», — сказал Максименко.

Материалы проверки жалоб на незаконное применение силы в отношении других заключенных переданы в следственные органы. Однако проверка также не выявила фактов насилия.

От имени всего руководства ФСИН Максименко «выразил благодарность» правозащитникам, СМИ, блогерам, «которые в данной ситуации не поддавались на провокации, сохраняли независимость и непредвзятое мнение».

Он поблагодарил их «за то, что всем, кто никогда не был в местах лишения свободы, доходчиво и ясно подтвердили мои слова о том, что Дадин — это просто очень талантливый имитатор с великолепным артистизмом и потрясающим воображением».

Ранее супруга Дадина Анастасия Зотова сообщила, что ее мужа Ильдара Дадина избивают и пытают в колонии. В СМИ были опубликованы два письма Дадина, в которых он подробно описал ситуацию в сегежской колонии №7, в которой он отбывает наказание. Избиения проходили в первой половине сентябре, однако Дадину удалось связаться с супругой только в конце октября.

Плоская шкала на дне кризиса

Posted: 27 Nov 2016 10:02 PM PST

Почему о введении прогрессивного налога заговорили даже либералы.

В неформальной экономической конституции, сложившейся за последние 15 лет, было два табуированных пункта. Первый — ​пенсионный возраст, второй — ​плоская шкала НДФЛ. Сакральность даты выхода на пенсию имеет явно электоральную природу. Помнится, Владимир Путин в конце своего второго срока говорил, что, пока он президент, пенсионный возраст повышен не будет. Но преемник, видимо, намека не понял: в его каденцию пенсионные обязательства, напротив, выросли настолько, что табу придется нарушить хотя и после 2018 года, но много раньше 2024-го.



Сохранение плоской шкалы НДФЛ — ​тоже во многом политическая установка, но уже со стороны не избирателя, а либеральной части элиты, продолжающей в целом контролировать экономический блок правительства. Действительно, введение единой ставки налога на доходы было самой успешной из реформ начала нулевых. И остается лучшим примером, подтверждающим очевидный для либерала, но сомнительный для обыденного, в том числе руководящего сознания тезис: при снижении ставки и упрощении администрирования поступление налога в среднесрочной и долгосрочной перспективе не падает, а растет. Все другие налоговые изменения — ​от обложения «нефтяной ренты» до постоянного роста сборов в социальные фонды — ​работали по более привычной схеме: «Чтобы повысить эффективность коровы, ее нужно реже кормить и чаще доить».

Реформа отлично сработала еще и потому, что отвечала общему вектору развития страны. Экономика росла и тянула за собой доходы населения (на первых порах безо всякого участия нефтедолларов), а государственное администрирование, включая налоговое, становилось более эффективным. Тогда глобальная конкурентоспособность отечественной экономики приравнивалась к национальной идее — ​и даже не Кудриным и Грефом, а Путиным. Страна качественно менялась внутри себя и становилась все более открытой миру.

Сейчас ситуация обратная. Главным конкурентным преимуществом страны ее высшее руководство (да и большинство населения) признает мощь и боеспособность армии. Перспективы экономического роста на ближайшее десятилетие обсуждаются в контексте значений, не сильно отличных от нуля. Торговые войны с соседями, а в последнее время еще и обоюдная санкционная война с Западом делают экономику все более закрытой. Частная инициатива сознательно подавляется. Доходы населения (практически всех социальных групп) черпаются из разных типов ренты и распределяются как через государственный консолидированный бюджет, так и через квазигосударственный госкапиталистический сектор.

Исходя из этой мрачной, но объективной реальности плоская шкала НДФЛ больше не дает нам никаких конкурентных преимуществ. Ее уже нельзя отнести к критически важным факторам и по двум сугубо экономическим причинам. Во-первых, стоимость рабочей силы определяется не одним только НДФЛ, а всеми налогами на фонд оплаты труда (и в этой композиции удельный вес социальных взносов почти втрое выше, чем у подоходного налога). Во-вторых, в результате девальвации рубля стоимость рабочей силы со всей налоговой нагрузкой упала почти вдвое. Сейчас она много ниже, чем на рынках развитых стран, и вполне конкурентна в сравнении, например, с Китаем. Введение прогрессивной шкалы НДФЛ на нашем глобальном преимуществе практически не скажется. То есть концептуальных причин отказа от такой реформы нет, поэтому разговоры о ней в последние дни заводит не только социальный блок, но и Минфин (Минэкономики, увы, выбыло из игры).

Теперь подумаем над возможным дизайном реформы. Ее задача состоит не в борьбе с бедностью и даже не в снижении расслоения между сверхбогатыми и очень бедными, хотя в политическом отношении такие тезисы и кажутся привлекательными. Задача самая что ни на есть простая — ​собрать побольше денег. Напомним, что НДФЛ целиком идет в бюджеты регионов, а значит, не идет на финансирование операции в Сирии или строительство моста через Керченский пролив. В среднем 70% расходов региональных бюджетов — ​это текущая социалка. А доля НДФЛ в структуре консолидированных бюджетов регионов в 2015 году составила 43% (второй по значимости показатель — ​иные доходы, в основном федеральные трансферты). То есть НДФЛ — ​это налоговая база, на которой в масштабах страны держится тот самый человеческий капитал. При этом в отличие от федеральных трансфертов и даже от налога на прибыль поступления от НДФЛ не подвержены резким колебаниям — ​это прочный фундамент.

В результате высокого расслоения доля 10% наиболее обеспеченных россиян в общей структуре денежных доходов уже давно колеблется на уровне 30%. То есть, увеличив подоходный налог для каждого десятого россиянина вдвое, мы получим рост общих поступлений в консолидированный бюджет регионов на треть. Это поможет многим субъектам избежать нарастания хронического дефицита, а успешным территориям даже откроет возможности развития.

Не круто ли сразу вдвое? Нормально, учитывая, что ставка в таком случае составит всего 26%, хотя в европейских странах с прогрессивным налогообложением предельная ставка колеблется от 32% до 56,4%. То есть говорить о негативном социальном эффекте не приходится, в то время как результат для бюджетной системы будет более чем ощутимым.

Алексей Полухиншеф-редактор

Фасадная федерация

Posted: 27 Nov 2016 10:01 PM PST

Как устроены и зачем нужны постпредства регионов России: расследование.


От эпохи парада суверенитетов в Москве остался рудимент — особняки в центре города, занятые постоянными представительствами регионов. Реальных полномочий и серьезных задач у них нет, зато со штатом, зарплатами и автопарком — полный порядок.

Алексей Полухин
шеф-редактор «Новой газеты»

Помните, как звучит статья 1 Конституции? «Российская Федерация — Россия есть демократическое федеративное правовое государство с республиканской формой правления». Это, конечно, не констатация, а вектор развития. Дальше имеет смысл замерять только степень отклонения от этого вектора и спорить, какое определение приложимо к нашему государству в меньшей степени: демократическое, правовое или все-таки федеративное?

Для того чтобы эти вопросы не были совсем уж риторическими, в нашей стране существует множество политических симулякров. Например, отчего же не считать наше государство правовым, когда есть уполномоченный по правам человека, уполномоченный по правам детей, бизнес-омбудсмен, причем не только в Москве, но и на каждой территории? А еще — Общественная палата (в Москве и каждом из субъектов) и общественные советы при каждом ведомстве.

Есть вопросы к уровню демократии? Демократия — это процедура, а процедурой выборов у нас охвачены все уровни власти, от президента до главы муниципалитета. В некоторых регионах нет прямых выборов губернаторов? Так в США нет прямых выборов президента: и ничего — живут.

Но наибольшим количеством побрякушек у нас обвешан федерализм. У каждого региона есть свой флаг, герб и (зачастую) гимн, своя конституция или устав (как следствие — свой конституционный или уставной суд), а еще, оказывается, — и свой постоянный представитель в Москве.

То есть все субъекты федерации (за исключением города федерального значения — Москвы) имеют в столице аналог посольства. И эта традиция — живая. Как только в состав РФ были приняты республика Крым и город федерального значения Севастополь, каждый из них обзавелся своим — отдельным — представительством. (Признанные Россией Абхазия и Южная Осетия имеют в Москве посольства, что, конечно, еще круче, чем постпредство).

Для чего нужны постпредства? Первая и, пожалуй, самая важная функция — «демонстрация флага». Иногда вполне себе физическая: флаг гордо реет где-нибудь в тихом переулке в историческом центре Москвы, герб выгравирован на латунной табличке, внутри, наверное, по торжественным случаям играет и гимн субъекта. Федерализм, данный нам в ощущениях.




Петр Саруханов / «Новая газета»


Что касается официальных функций постпредов, то они колеблются в диапазоне между «представлением интересов» и «обеспечением взаимодействия». То есть — стерильная бюрократия. Постпредов можно было бы назвать лоббистами, но лоббисту нужен ресурс. Сильные региональные лидеры и сами себя в состоянии представлять на переговорах любого уровня (кого с большим уважением будут слушать на переговорах в министерстве финансов, к примеру: Рамзана Кадырова или Бекхана Таймасханова?). А если губернатор в регионе слабый, то аппаратный вес его постоянного представителя в Москве и вовсе неотличим от нуля.

Следовательно, мера полезности постоянного представителя для региона в большинстве случаев отрицательная. Ведь пользы нет, а расходы — налицо.

Это, в первую очередь, бремя владения, содержания, а иногда аренды дорогой и статусной недвижимости в Москве. Можно, конечно, сказать, что она выполняет функции выездного офиса для губернатора. Это если не знать, к примеру, что губернатор Мурманской области Марина Ковтун во время вояжей в Москву и Петербург останавливается в лучших номерах не самых дешевых гостиниц, и бюджет платит за это удовольствие от 30 до 50 тысяч рублей за ночь. Хотя у Ковтун есть сразу два постоянных представительства — как раз в Москве и Петербурге. Но зачем ютиться в особняке на Большой Никитской, когда в «Интерконтинентале» есть Pushkin Executive Suite?

Чем бы ни был занят постоянный представитель и штат его сотрудников — да хотя бы и ничем — их труд надо оплачивать и создавать необходимые условия работы. А в столице, как известно, человек без оклада в сто тысяч рублей, не имеющий премиального авто с личным водителем, не может быть принят в приличном бюрократическом обществе.

Поэтому средний бюджет постоянного представительства региона в России колеблется в интервале 20—30 миллионов рублей в год. Регионов у нас 85, поэтому церемониальный институт в целом обходится в 1,7—2,7 миллиарда рублей.

Да, в масштабах страны эта сумма не производит вау-эффекта, но давайте вспомним: во-первых, что эти деньги расходуются совершенно попусту, а во-вторых, это нагрузка на региональные бюджеты, значительная часть которых находится в глубоком кризисе. А на них при этом висит большая часть социальных обязательств.

Поэтому если бы ликвидировать абсолютно ненужную в текущей политической реальности конструкцию и продать все эти особняки на рынке, то в каждом регионе можно построить по три школы, а на высвобожденные деньги оплачивать труд не чиновников, а учителей.

Школа — это вам не симулякр, так что наше предложение к идее федерализма ближе, чем может показаться. А чтобы не было обидно, школу можно назвать в честь последнего постпреда. Ведь иначе его имя в регионе никто так и не узнает.

ПРОДОЛЖЕНИЕ

Президент ФРГ выступил за приостановку евроинтеграции

Posted: 27 Nov 2016 09:35 PM PST

Президент Германии Йоахим Гаук заявил, что дальнейшая интеграция европейских стран в Евросоюз должна быть приостановлена. В интерью изданию Die Welt он рассказал, что, по его мнению, необходим перерыв, чтобы определиться с целями и спланировать дальнейшие действия.

«Мы разработали отличную концепцию с Европейским союзом. Проект мира, о котором не могли мечтать целые поколения. Но на пути еще большего объединения мы порой были слишком быстрыми, поэтому не все граждане хотели или могли поддержать нас. Это предмет озабоченности для меня», — сказал он.

В перерые между новыми инициативами, считает Гаук, ЕС должен обсудить, чего именно страны хотят в будущем и в какие сроки.

Президент указал на то, что не все жители Европы «считают себя гражданами мира», им «нужен дом, нужна родина, они хотят чувствовать свою принадлежность к чему-то». По его мнению, в Европе, вероятно, живет большая доля тех, кто готов проголосовать за кандидатов вроде избранного президента США Дональда Трампа, выступающего с консервативной программой.

Йоахим Гаук занимает должность бундеспрезидента ФРГ с марта 2012 года. В июне он заявил, что не будет выдвигать свою кандидатуру на второй срок в силу своего возраста — ему 76 лет.

Не верь, не бойся, не дерзи

Posted: 27 Nov 2016 10:01 AM PST

Новые члены ОНК Краснодарского края проигнорировали голодовку осужденного.

16 ноября в колонии ИК-4 в Армавире объявил голодовку осужденный Юрий Болгов. За три года, которые Болгов успел отсидеть, он никогда не конфликтовал с администрацией колонии и не имел взысканий. Через несколько месяцев он планировал подавать ходатайство об условно-досрочном освобождении, но тут в колонию приехала проверка УФСИН Краснодарского края.

Как рассказывает  жена Болгова Елена Васильева, муж позвонил ей 4 ноября. «Во время обхода проверяющих он находился в жилой секции — рассказывает Елена. — Был в сменной обуви, то есть в тапочках. Проверяющему это не понравилось, и он дал распоряжение составить рапорт и поместить Болгова в изолятор. Юрий пытался объяснить, что замечания необоснованно — это жилая секция и он по закону обязан находиться в сменной обуви. Проверяющим  попытка заключенного заговорить не понравилась ещё больше. И они поставили задачу посадить Юру в ШИЗО во что бы то ни стало. Попыток найти причину для помещения в ШИЗО было предпринято несколько, ни одна из них не увенчалась успехом. Юрий ничего не нарушал. И тогда через несколько дней один из сотрудников колонии «по-человечески» просил Юрия подписать якобы отказ от работы (основание для наказания). Мой муж ничего подписывать не стал, хотя уже знал, что все, кто таким же образом «не понравился» краевому начальству УФСИН, давно сидят в изоляторах. Муж за неделю до этой проверки перенес сердечный приступ, проходил курс лечения в медчасти. Помещение в ШИЗО могло закончиться для него плохо. Я понимала, что назревает что-то нехорошее и обратилась к краевому прокурору Киргоеву, руководству ФСИН и УФСИН по Краснодарскому краю, лично к начальнику колонии Томазову. Большие надежды я возлагала на членов ОНК Красноярского края. Я им сразу позвонила».

В среду 16 ноября, в день, когда Юрий окончил курс капельниц, оперативно организованная комиссия в колонии все-таки отправила Болгова в ШИЗО «за нарушение правил распорядка и отказ от работы».  В этот же день Болгов написал заявление о голодовке. Елена позвонила председателю местной ОНК. Станислав Подберезный, молодой священник, известный как отец Владимир, попросил прислать письменное заявление (хотя для экстренного выезда ОНК в колонию достаточно устного заявления). «Я написала официальное обращение на почту ОНК. На следующий день председатель прислал мне сообщение о том, что поручил дело своему заместителю — Марине Калужиной. Мы с ней созвонились, я просила скорее выехать к моему мужу в колонию, была готова оплатить расходы правозащитников, закон это не запрещает. Мне сказали, что члены ОНК будут в Армавире по своим делам только в среду, то есть через неделю.  «Тогда заодно мы заедем и в колонию к вашему мужу», — так они мне сказали. Я объяснила, что в среду он уже выйдет из ШИЗО и их срочная помощь будет уже не очень нужна», — рассказывает Елена. В переговорах с отцом Владимиром и его замом Калужиной прошел еще один день. И только на третьи сутки обращение Лены было, наконец,  отправлено по электронной рассылке на почту всем членам ОНК.

           Из 19-ти человек, выбранных в четвертый созыв ОНК Краснодарского края, только один (!) оказался готов срочно выехать в колонию ИК-4. Валерий Мардыко попросил председателя (отца Владимира) найти ему напарника (по закону проверять места принудительного содержания в одиночку нельзя). «Отец Владимир ответил, что сам ездить с проверками сможет только в декабре из-за семейных обстоятельств, а если кто-то из правозащитников захочет поехать — пожалуйста, пусть едет.  Затем между оставшимися членами ОНК Краснодарского края последовал бурный обмен письмами. В результате ОНК пришла к выводу, что никакой угрозы жизни осужденного они не видят», — сказал Мардыко. А отец Владимир прислал Лене сообщение: «Я не могу и не имею право их принуждать». И перестал отвечать звонки.

Когда я напомнила отцу Владимиру, что по закону об общественном контроле (ФЗ-76) члены ОНК должны реагировать на каждое поступившее заявление, в том числе, обязаны давать официальный ответ, если  отказываются от проверки, отце Владимир сказал: «Мы же волонтерская организация, мы не на окладе, не на должности. Да и как мы должны реагировать, если человек фактически нарушил режим? Его не били, не унижали. Он сам нарушил режим и к нему применили наказание, которое регламентируется внутренними уставами УФСИНа. А сейчас, по причине, непонятной нам, решил просто саботировать деятельность учреждения своей голодовкой.

— Откуда вам известно, что осужденный действительно что-то нарушил?

— Так его жена сама это сказала.

— Елена рассказывает ровно обратное и именно поэтому просит вашей помощи. Ее мужа незаконно поместили в ШИЗО. Как вы выяснили, что ее муж что-то нарушил, если сами не проверяли и в колонию не ездили?

— Я уточнял этот вопрос у первого зама начальника краевого ФСИН (то есть, получается, представителя той самой инстанции, которой не понравились тапочки Болгова — А. С.).

Заместитель председателя Краснодарского ОНК, бывший работник органов внутренних дел, Марина Калужина уверяет, что если заявительницу не информируют о результатах работы, это не значит, что она не ведется. «В чем смысл работы, я вам пока пояснить не могу, потому что там разные каналы используются. То, что Болгов объявил голодовку, не совсем соответствует действительности. В ближайшее время мы получим объективную картину происходящего, но сейчас я не могу вам рассказать всего», — сказала Калужина. По ее словам, запрос в УФСИН был отравлен в пятницу. Получается, правозащитники знали о голодовке в ШИЗО, но ничего не делали два дня. Когда планируется посещение колонии, Калужина не знает. «Мы что, должны извещать заявительницу, когда мы туда поедем? Мы не действуем в интересах третьих лиц, мы действуем в интересах закона, в интересах соблюдения прав человека», — заявила Калужина.

Пока члены Краснодарского ОНК ждали ответ на свой запрос, Елене каждый день звонили другие осужденные из колонии ИК-4, и рассказывали, как чувствует себя Юрий (на время заключения в ШИЗО человеку запрещены звонки и свидания). Болгов продолжал отказываться от еды, его жена находилась в отчаянии. Она позвонила начальнику колонии Томазову, тот ответил, что понятия не имеет, кто она такая и бросил трубку. Отец Владимир позвонил женщине только после разговора с журналистом «Новой». Сказал, что был очень занят и перезвонит вечером. Не перезвонил.

И только когда Елена Васильева опубликовала открытое обращение на сайте проекта «Российские ОНК — новое поколение», и решению проблемы подключились члены Ростовского ОНК, ситуация сдвинулась с мертвой точки.

«Мне позвонили из колонии, — рассказывает Елена. —  Сказали, что с моим мужем все в порядке и он уже ест. То же самое сказал отец Владимир, который связался с колонией и поговорил и с осужденными, и с руководством. Я, честно говоря, не поверила ни начальству колонии, ни нашему ОНК. Пока совершенно неожиданно мне не позвонил сам Юра. Он сказал, что его отпустят из ШИЗО раньше срока окончания наказания и для этого вывезут в санчасть по состоянию здоровья».

Как рассказал один из членов ОНК прошлого созыва, в истории Краснодарского ОНК еще не было такого случая. Для организации проверки всегда хватало устного заявления, звонка от родственников заключенных. «Ситуация с Болговым требует немедленного вмешательства, потому что есть угроза жизни и здоровью осужденного. Вместо этого члены комиссии собирают какие-то документы, не могут найти второго человека, постоянно чем-то заняты. Большая часть из них никогда не занималась общественным контролем и понятия не имеет, что такое права человека», — сказал правозащитник.

После выборов в четвертый состав ОНК опытные правозащитники Краснодарского края остались за бортом: Марина Романова, Ольга Голубятникова, Алик Ле, Анна Митренко. Состав местного ОНК сменился почти полностью и в новый созыв из предыдущего попали только два человека.  Один из них за три года предыдущего созыва ни разу не посетил ни одно из краевых мест принудительного содержания. Все остальные 17 человек стали членами ОНК впервые. У них нет ни опыта общественного контроля, ни желания, как показала ситуация с Юрием Болговым, этот опыт приобрести. Что и не удивительно: большая часть новых членов Краснодарского ОНК были рекомендованы Общественным советом при ФСИН.

Александра Соколоваспециально для «Новой»

В газете La Stampa вышла статья Путина с призывом доверять России

Posted: 27 Nov 2016 07:03 AM PST

Итальянская газета La Stampa опубликовала статью под названием «Пришло время доверять России, общий фронт против террора», подписанную президентом России Владимиром Путиным.

Публикация представляет собой перевод части выступления Путина на Валдайском форуме, посвященной международной проблематике.

В частности в статье говорится о том, что нынешнюю систему международных отношений постоянно «лихорадит», но при этом некоторые партнеры России вовсе не стремятся решать мировые проблемы. А некоторые структуры, образовавшиеся во времена холодной войны, например НАТО, не смогли адаптироваться к новым условиям, отмечается в материале.

«Мы все видим, что происходит в Афганистане, Ираке, Ливии и во многих других странах. Интересно: где результаты борьбы с терроризмом и экстремизмом? В целом, если мы посмотрим на весь мир, на региональном уровне, в отдельных областях, мы добились определенных результатов, но борьба с терроризмом в целом не увенчались успехом, и угроза продолжает расти», — говорится в статье.

По мнению российского президента,«противоречия, связанные с перераспределением экономической мощи и политического влияния, только нарастают, груз взаимного недоверия сужает наши возможности для того, чтобы эффективно отвечать на стоящие перед мировым сообществом реальные вызовы и реальные угрозы».

«В нашем понимании настоящее лидерство сегодня заключается не в том, чтобы выдумывать эфемерные угрозы и, спекулируя на них, пытаться подмять под себя остальных, а в том, чтобы видеть реальные проблемы, содействовать объединению усилий государств в их решении. И именно так Россия понимает сегодня свою роль в мировых делах», — подчеркнул Путин.

Владимир Путин выступил на пленарной сессии международного дискуссионного клуба «Валдай» в Сочи 27 октября. Большую часть выступления он посвятил внешнеполитическому курсе и отношениям со странами Запада.

Передел коррупции

Posted: 27 Nov 2016 01:26 AM PST

В России — кризис управления: чиновники готовятся к войне всех против всех на фоне хаотичной борьбы со взяточниками.

После выборов 18 сентября наступил сезон политической апатии. Тишина нарушалась лишь отдельными скандалами в сфере культурно-исторической политики, вроде войны выставок и памятников. Но сейчас видно, как информационная повестка снова перегревается — на этот раз за счет антикоррупционной кампании. Борьба с коррупцией пошла в стране такая, что может, кажется, опрокинуть пресловутую стабильность. И не потому, что «зайдет слишком далеко» в смысле персоналий — почти нет сомнений в том, что самым высокопоставленным чиновником, которого подозревают в коррупции, в итоге останется Алексей Улюкаев. Но потому, что антикоррупционная активность приобрела свою собственную логику и инерцию.

Реализуемая вроде бы точечно и в конкретно клановых интересах, она в какой-то момент становится самодостаточным способом обмена «сигналами» внутри системы. Все большее число самых разных генералов — как в мундирах, так и в гражданском, — становятся жертвами этой игры.



Петр Саруханов / «Новая газета»

Для сторонников т.н. крепкой руки все происходящее, как обычно, свидетельствует о том, что «за коррупционеров наконец взялись всерьез», несмотря на очевидную непоследовательность и неполноту кампании.

Для скептиков рост антикоррупционной повестки посреди аполитичного вроде бы поствыборного периода манифестирует новый кризис управляемости.

Не существует ответов на два принципиально важных для выживания политической системы вопроса. Во-первых, в чьих интересах реализуется антикоррупционная политика? И, во-вторых, как выбираются чиновники, имеющие к ней иммунитет? Поскольку этих ответов нет, госаппарат парализован — и каждая его часть готовится к войне всех против всех. Хорошим примером такого разгрома может служить обстановка в Минэкономразвития утром после задержания Улюкаева.

Правительственные совещания были отменены, для того чтобы разобраться в единственно важном административном вопросе: «откуда прилетело».

Еще один пример — юридические претензии к главе «Почты России» Дмитрию Страшнову: Генеральная прокуратура потребовала возбудить против него уголовное дело по обвинению в присвоении 95 млн рублей. Страшнов утверждает, что соответствующий денежный бонус был начислен ему в 2015 году государством — то есть его руководством в министерстве, а потому совершенно легален. С аппаратной точки зрения претензии к Страшнову могут стать основанием для давления на министра связи Никифорова, которого условно тоже можно причислить к «либералам».

Но еще важнее, что размываются сами критерии, при помощи которых мы отделяем коррупцию и легальные денежные транзакции. Отношения между чиновниками и госкомпаниями происходят в серой зоне, которую можно интерпретировать как угодно. Комично, что в отношении миллиардов, изъятых у полковника Захарченко, следствием не установлен факт их происхождения, а следовательно, деньги пока являются собственностью полковника. В то время как официальный бонус топ-менеджера может расследоваться как преступление. Что считать коррупцией в каждом конкретном случае, определяется, таким образом, точкой зрения надзирающего органа, причем некоторые персоналии и структуры оказываются заведомо выведенными из-под такого надзора.

Нужно оговориться. Мы не утверждаем, что в России не существует коррупции или что коррупционные расследования всегда представляют собой чей-то заказ. Однако политические институты в современной России не в состоянии провести прозрачной борьбы с коррупцией по общим для всех правилам и стандартам, не разрушив самих себя. Значит, перед нами нечто иное.

Кирилл Мартыновредактор отдела политики

Система «Платон» получила Премию рунета в номинации «Технологии и инновации»

Posted: 22 Nov 2016 12:29 PM PST

Система «Платон», против которой выступают российские дальнобойщики, получила Премию рунета в номинации «Технологии и инновации», сообщает агентство «Национальная служба новостей».

Напомним, система сбора платы за возмещение ущерба федеральным дорогам «Платон» заработала в ноябре 2015 года. Собранные средства направляются в Федеральный дорожный фонд. По данным представителя «РТ-инвест транспортные системы», почти за год после введения системы платежей система принесла в федеральный дорожный фонд более 16 млрд рублей.

Введение нового дорожного сбора с большегрузного транспорта вызвало массовые протесты дальнобойщиков по всей стране. Противников сбора неоднократно задерживали. В частности, одно из таких задержаний произошло 11 ноября на парковке у торгового центра «Мега Химки». Там участники акции вывесили на своих автомобилях тематические флаги и плакаты. Позже семерых активистов оштрафовали.

Им предложили выкупить свои документы

Posted: 22 Nov 2016 04:02 AM PST

«Новой газете» стали известны обстоятельства захвата двух российских военнослужащих Одинцова и Баранова в Крыму.

Получивший широкий резонанс арест двоих военнослужащих ВС РФ у КПП «Чонгар» в Крыму, проведенный в середине прошедшего воскресенья  сотрудниками службы безопасности Украины вывел конфронтацию между Россией и Украиной на более высокий уровень. Инцидент произошел буквально накануне важной встречи министров иностранных дел стран  «нормандской четверки», запланированной на конец месяца. От наших источников в Крыму редакции «Новой газеты» стали известны интригующие подробности происшествия.

Оба арестованных (прапорщик Максим Одинцов и младший сержант контрактной службы Александр Баранов) во время драматических событий весны 2014 года являлись военнослужащими украинской армии. Как и большинство из сослуживцев, они написали на имя командования рапорта на увольнение из армии в связи с невозможностью продолжать службу (части ВСУ в Крыму ликвидировались и на материк вывозились знамена и штабная документация). После чего они подали заявление на получение российского гражданства и просьбы о приеме на службу в ВС РФ).

Таким образом, в момент поступления на службу в российскую армию они не находились под украинской присягой.

О процедуре перехода мы рассказывали в материале «Военные не должны выпрашивать у гражданских войну как конфету».

Напомним, из 18 800 служащих ВСУ в Крыму лишь четверть решила продолжить службу на Украине.

Оба арестованных в свое время закончили высшие учебные заведения Харькова и утеряли дипломы в сложной обстановке того времени.

Именно стремление Одинцова и Баранова восстановить дипломы и было использовано СБУ для проведения операции. Обоим предложили выкупить документы и даже привезли их на КПП «Джанкой». Не от большого ума оба российских военных вышли на украинскую часть территории КПП, чтобы расплатиться с посредником. Тут их и скрутили поджидавшие оперативники СБУ.

За комментарием о возможных последствиях инцидента мы обратились к мнению пожелавших остаться неизвестными источников в командовании ЮВО ВС РФ. В целом ответ свелся к следующему: вся операция скорее всего направлена на провоцирование быстрых, необдуманных ответных шагов командования российской армии. Его фактически вынуждают на силовую операцию. Но никто не станет менять стратегическую обстановку в Крыму и сложившийся баланс в отношениях с Украиной из-за двух контрактников, по глупости вышедших на территорию противника. Бросать их никто не собирается, но борьба за их освобождение будет вестись средствами, которые всегда применяются в таких случаях.

Валерий Ширяев
Новая газета

От перенаселения — к бунту

Posted: 22 Nov 2016 03:01 AM PST

О проблеме мальтузианского цикла в средней полосе.

8 июля 1893 г. в России был принят закон, разрешавший проводить переделы земли в крестьянских общинах не чаще, чем раз в двенадцать лет. В этот раз стремление имперских законодателей к мелочной регуляции сыграло с ними злую шутку — неизбежные при переделе волнения были синхронизированы по всей стране. Следующие два массовых передела пришлись соответственно на 1905 и 1917 годы.

Мы склонны придавать слишком много значения яркой и драматичной политической борьбе последних лет существования Российской империи и забывать, что ключевую роль в ее падении сыграл самый обычный мальтузианский кризис. В условиях аграрной экономики производительность труда убывает по мере роста населения. Пока население страны невелико, а размер земельных наделов значителен, обрабатываются только самые лучшие земли. С ростом населения участки мельчают, крестьяне вынуждены обрабатывать все худшие земли — уровень жизни снижается. Рано или поздно рост населения останавливается в результате голода, войны или эпидемии.

Европейские страны подчинялись этому закону демографических циклов вплоть до промышленной революции: с XV и до середины XIX в. реальные заработки на европейском континенте падали почти непрерывно. Характерно, что любая демографическая катастрофа вроде чумы или Тридцатилетней войны в Германии приводила к временному улучшению рациона.

Как же обстояло дело в предреволюционной России? Многие маститые аграрные историки вслед за Борисом Мироновым утверждают, что в России не было признаков перенаселения. Они ссылаются при этом на значительное количество пустующих земель в Сибири, Семиречье, на Северном Кавказе и т.д. Действительно, с формальной точки зрения все обстояло благополучно.

Проблема, однако, заключается в том, что для политической катастрофы в кризисе не обязательно должна находиться вся страна — вполне достаточно одного региона, если этот регион — центральный. По словам неомальтузианца Сергея Нефедова, основную зону аграрного перенаселения составляла «связная область, охватывающая основную часть Центра, смежные с Центром черноземные и западные губернии, Север и некоторые губернии Поволжья… эти испытывавшие недостаток хлеба области не случайно стали «крепостями большевизма» в Гражданскую войну — в то время как богатые окраинные регионы поддерживали белых».

Кризисная ситуация в центре столетиями создавалась и поддерживалась усилиями верховной власти. Еще в 1610—1620-е гг. Романовы провели социальную революцию, обратив в крепостных большую часть населения Центральной России — вплоть до Белоозера. Параллельно с этим происходит и революция административная — крестьянская община превращается в фискально-полицейский инструмент государства для контроля над черносошными крестьянами. Если Центральная Россия эпохи Ивана Грозного — это преимущественно страна хуторов, то уже в XVII в. она покрывается крупными хозяйствами плантационного типа. С этого момента и вплоть до начала XX в. легальная миграция из центральных губерний была крайне затруднена даже для свободных крестьян.

Трудно переоценить эффект, который система искусственного прикрепления к земле, сохранявшаяся долгие десятилетия после отмены крепостного права, оказала на развитие России. Европейские страны выбрасывали излишки населения в Новый Свет — масштабы переселения, особенно в Северной Европе, порой принимали такие размеры, что вызывали обеспокоенность местных властей. Вспомним, что создание институтов социального государства в Германии, и особенно в Швеции (из которой во второй половине XIX в. уехал каждый четвертый житель), было связано с попыткой удержать эмигрантов пряником, а не кнутом.

Неудивительно, что скопившееся в центральных губерниях население искало способ поправить свое положение насильственным путем. При быстром демографическом росте каждый новый передел означал неизбежное сокращение доли общинной земли, приходящейся на каждого едока и каждую семью. В этих условиях крестьяне неизбежно должны были задуматься о разделе помещичьей земли. Анализ крестьянских наказов депутатам I Государственной Думы, проведенный Теодором Шаниным, показал, что только два политических требования были действительно всеобщими и содержались в 100% документов — раздел помещичьих хозяйств и введение бесплатного начального образования.

Поразительнее всего, что в современной отечественной политической риторике рост численности населения неизменно фигурирует как величайшее благо — причем не только для страны, но и для правящего режима. Между тем быстрый рост по определению приводит к избытку молодежи и, главное, молодых мужчин — основного топлива для мятежей и революций. На момент революции медианный возраст населения в России составлял 19 лет — чуть больше, чем в нынешнем секторе Газа (17), но меньше, чем, например, в Сирии (21). Так что нынешним властям не стоит опасаться повторения событий столетней давности: даже при значительном ухудшении экономической ситуации и падении уровня жизни бунтовать в со­временной России (с медианным возрастом 38 лет) просто некому.

Камиль Галеев,
историк

«Нынешнее молчание — ​временное»

Posted: 21 Nov 2016 11:01 PM PST

Владимир Войнович — о трусости и героизме, о хороших и плохих, о политике и политиках.

Мы с Владимиром Николаевичем Войновичем познакомились на выборах президента в марте 2012 года. Тогда он пришел с дочкой, писательницей Ольгой Войнович. А мы — ​компанией из пятерых человек. А потом оказалось, что Прохоров победил с отрывом в 7 голосов. И Владимир Николаевич шутил, что мы с ним и обеспечили Прохорову победу в столице Баварии. Не пригодилось… Зато пригодилось другое. Счастливая для меня возможность — ​общаться дальше. Которой я корыстно воспользовалась четыре года спустя.

— Владимир Николаевич, вот мы все мечтаем, чтобы оппозиция объединилась, чтобы там были хорошие люди. А вам важно, чтобы хорошие были?

— Понятие «хороший человек» — ​это не про политика. Политик должен быть целеустремленным, решительным, честолюбивым, властолюбивым. При этом он должен понимать, что, если он берется управлять большой страной и хочет оставить по себе хорошую память в истории, ему следует соотносить свои личные амбиции с интересами людей. Если же он упивается своим всевластием, тем, что может держать в страхе народ, командовать войсками, начинать войны, захватывать территории и млеть от липкой лести, верить подхалимам, которые, заглядывая в глаза, превозносят все его достоинства, реальные и мнимые, а он во все это верит, — ​значит, очень уж неумен.

Пушкин сказал: «Поэт, не дорожи любовию народной, восторженных похвал пройдет ненужный шум…»

Это к политику еще больше относится, чем к поэту. Ленина и Сталина уж так любили, уж так прославляли… Но постепенно это сходит на нет. Ленин еще в мавзолее лежит, но это вызывает очень непочтительные насмешки над трупом. Памятники ему еще стоят, но обязательно будут снесены все до единого.

Памятники Сталину снесли, теперь опять где-то ставят, но и они будут выкинуты на помойку. Вы скажете, что многие люди до сих пор поклоняются этим идолам. Поклоняются или дураки, которые не представляют, что сделали эти кровопийцы, или негодяи. Они называют себя патриотами, а на самом деле и есть настоящие русофобы. Это как надо ненавидеть собственный народ, если прославлять тех, кто принес ему неисчислимые страдания!

Остаточное поклонение Ленину, а больше Сталину пройдет, как только установится у нас режим более человеческий, демократический. И тогда мудрый политик будет заботиться о том, чтобы люди его запомнили мудрым реформатором, а не кровавым деспотом. Однажды Булат Окуджава встретил  ​Александра Николаевича Яковлева, и тот спросил поэта, как он думает, будет ли в России когда-нибудь порядок. Окуджава предположил: да, будет, лет через 200. Яковлев засмеялся и сказал: «Ну вы, Булат Шалвович, оптимист!» В этом смысле я тоже оптимист. Я думаю, что когда-нибудь, но все же не через 200 лет, а пораньше, в России установится нормальный образ жизни.

— Какова должна быть позиция писателя в ситуации, когда до прекрасных времен еще далеко?

— Хороший политик — ​это тот, кто к политике относится серьезно и отдает этому делу всего себя. А писатель всего себя отдает литературе. Если он хочет быть немножко политиком, немножко писателем, он не будет немножко ни тем, ни другим. Настоящий писатель, как бы он ни относился к существующей власти, — ​не оппозиционер. Он может быть критиком власти и общества, разоблачителем, даже очень смелым и страстным, но это не оппозиция. И кстати, нормальный писатель критического склада не может ограничиться критикой только власти. Гораздо важнее — ​художественный талант.

Но от писателя, особенно известного, общество обычно требует, в какой-то степени справедливого, гражданского мужества, отклика на те безобразия, которые творятся в мире. Писателя по традиции люди воспринимают как человека особенно отзывчивого на страдания. Радищев когда-то сказал: «Я оглянулся окрест, и душа моя страданиями людей уязвлена стала». Я не знаю ни одного из больших писателей прошлого, чья бы душа осталась от того, что он видел, неуязвленной. Однако в мире творится столько зла, несправедливостей, и столько людей взывают о помощи, что никакой человек не может откликаться на все. Если он откликается на все, он не сможет достичь вершин в своей профессии; если не откликается ни на что, значит, он равнодушный чурбан, и это неизбежно отражается на качестве его текстов.

Бывают времена, когда критика государства требует большого мужества и готовности принести себя в жертву. Такого поведения нельзя требовать ни от кого. Но в таком случае важно хотя бы не делать подлостей.

Окуджава, Володин, Высоцкий не были диссидентами, но они изображали жизнь так, что было ясно, на какой они стороне.

Толстовское «не могу молчать» — ​не должно клокотать в писателе все время, но есть минуты, когда молчать просто нельзя. Но в то же время Чехов, например, говорил про Короленко, что тот был бы очень хорошим писателем, если бы хоть раз изменил своей жене. Короленко всегда бросался всех защищать и, может быть, поэтому не достиг в литературе вершин, на которые был способен.

— Но вы-то сочетали эти вещи. Хоть и писали, в «Деле номер 34 840», что «сочинительство и гражданские связи не очень-то сочетаются». Впрочем, дальше добавляли: «Но художник несовместим с равнодушием».

— Мне это сочетание мешало. Я Чонкина закончил через 50 лет после того, как начал, потому что я бодался с этим дурацким дубом. Я не сожалею об этом, но другие вели себя осмотрительнее.

— Помните у Пушкина в письме к Вяземскому про толпу, которая «в подлости своей радуется унижению высокого, слабости могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении». Я, конечно, не радуюсь слабостям великих, но огорчаюсь точно. Особенно если речь идет о людях, которым веришь.

— Ну не в этом смысле, не в этом…

Пушкин имел в виду, что есть люди, которые видят, предположим, его и замечают, что он ревнив. И не замечают, что, кроме того, он еще и гений.

— А если речь идет о вещах серьезных? Особенно у политиков: нам ведь хочется за хороших людей голосовать. А в оппозиции скандал за скандалом. Вот народ-то и сомневается.

— Опять вы про хороших людей. Наша оппозиция разношерстна. В ней есть хорошие и плохие, умеренные и оголтелые, либералы, националисты, фашисты и сумасшедшие со всех сторон. Политическая партия может состоять из единомышленников, но вся оппозиция — ​нет. Для нормальной оппозиции должны существовать нормальные, не то что комфортные, но хотя бы приемлемые условия. Если быть оппозиционером — ​значит рисковать тем, что тебя посадят или проломят голову в подъезде, то к такому образу жизни готовы немногие.

В нормальном государстве оппозиция — ​это одна из двух сил, обеспечивающая равновесие. Она примерно равна власти. И она время от времени тоже бывает властью. А власть уходит в оппозицию. Ни тем, ни другим ничто не грозит. Люди продолжают делать свои карьеры. А в такой стране, где оппозиционеров травят, сажают, убивают или создают невыносимые условия жизни, оппозиционерами становятся отдельные герои. Которые при этом могут быть хорошими людьми и не очень хорошими, умными и не совсем.

Героизм и ум — ​это не одно и то же.




— Я как раз хотела вас спросить в связи с этим про Савченко, например.

— Когда я ее защищал, я даже написал письмо Путину. Резкое довольно. А потом некоторые мне говорят: «Вот смотри: ты ее защищал — ​а какая она дура». А я говорю: «Я ее защищал как героиню». А мне опять говорили: «А что она геройского сделала?» А я отвечал: «Бывает просто поведение в тюрьме героическое. Само по себе».

Меня вообще даже не интересует: умная она или нет. Если бы она была круглой дурой — ​я бы все равно за нее заступился. В тех условиях. А в этих условиях — ​люди судят о ней по другим параметрам.

Когда в Москве начали печатать «Чонкина», против меня выступили кавалеры клуба «Золотая Звезда». Там были Герои Советского Союза, даже дважды Герои, и они про меня писали, что я клеветник, западногерманский господинчик, который бежал на Запад и там этому Западу старается угодить. Я им ответил очень грубо. Некоторые люди мне говорили: «Ну как же можно? Они же герои». Они действительно герои. Но они при этом дураки. То, что они говорили обо мне, — ​это были ложь, клевета и невежество. Герой может быть и дураком, и подлецом.

— И у вас не возникает ощущение, что Савченко вас подвела?

— Абсолютно не возникает. Когда ее освободили, у меня кто-то на Украине спросил: а что вы думаете насчет выдвижения Савченко в президенты? И я сказал, что вот про это я совершенно не знаю. Героизм и какие-то способности — ​совершенно разные вещи. В Советском Союзе в депутаты толкали Героев соцтруда, а сейчас — ​актеров, певцов, телеведущих. Это глупость. Хорошо бы, чтобы политической деятельностью занимались люди, обладающие политическими талантами. И кстати, человек, обладающий политическим талантом, не обязательно должен быть героем.

Впрочем, существует большая пропасть между героизмом и трусостью.

Есть люди, лезущие куда-то по дурости, а есть смелость разумная. Конечно, настоящий политик не может быть совсем трусом. Как и настоящий писатель не может быть трусом. Если он трус, это обязательно отразится на том, что он пишет. И, с другой стороны, писатель, слишком озабоченный политическими сиюминутными делами, соскальзывает к изображению жизни в черно-белых красках: этот плохой, тот святой… В жизни обычно сложнее.

Если художник посвящает себя баррикадной борьбе — ​это будет ему мешать. И если сидит в подвале, зарывши голову в песок, — ​тоже. Писатель должен быть смелым в своих мыслях.

У меня в 70-х годах был один знакомый киевский писатель. И он решил написать Брежневу письмо, что тот бандит, сволочь и все такое. При этом он рассчитывал стать героем, прославиться и недооценивал смертельного риска, которому себя подвергал. «Как ты думаешь, если я такое сделаю, меня посадят? « — ​спрашивал он меня. Я отвечал: «Конечно, посадят. Я тебе не советую этого делать». Он возражал: «А вот Солженицына не посадили. Его выслали». Тогда многие хотели брать пример с Солженицына и рассчитывали на благополучный исход. Я этому человеку говорил: «Если тут вступаешь в борьбу с государством, ты должен быть готов к самому худшему, и только тогда у тебя будет шанс победить». Он меня, к сожалению, не послушал. Его посадили в тюрьму, там он заболел, испытывал невыносимые боли, но его пытали тем, что не лечили. И он умер.

Я про Брежнева один раз написал, и то коротко. А вообще я старался их не упоминать, но говорить про советскую власть определенным образом. А вот просто выскочить туда под пули и распластать руки — ​это глупо было.

— Прошлое интервью с вами мы назвали «Движения протеста никогда не останавливаются». У вас нет ощущения, что все остановилось?

— Нет, никогда не останавливается. У такого движения бывает замирание, а потом оно развивается, накапливается. Вся история человечества об этом говорит, и российская история тоже. Например, российское революционное движение началось с того, что в 1876 году была небольшая демонстрация от Казанского собора в Петербурге. Люди требовали землю и волю. Было их несколько человек, половину похватали, кого-то посадили, кого-то отправили на каторгу. И на этом вроде бы все остановилось, а потом появилась Вера Засулич, народники, народовольцы, ну и т.д. До сегодняшнего дня. Поэтому нынешнее молчание — ​это временное затишье. Ничего не заглохло.

— Недавно вышел ваш роман «Малиновый пеликан». Там герой оказывается в Кремле. И ему даже приходится исполнять обязанности Первого лица государства — ​Перлигоса. А если бы не ваш герой, а вы оказались Перлигосом, — ​вы бы что сделали? Вдруг у нас в Кремле думают: «Вот черт, куда мы залезли. Надо как-то выбираться». Как вы считаете: точка невозврата уже пройдена? Выбраться можно?

— Пока не началась термоядерная война — ​всегда можно остановиться. Трудно это сделать, как показывает практика и психология человека, при одном и том же лидере.

А в принципе, конечно, многое можно поменять и сейчас. Например, одним росчерком пера можно остановить войну на Украине. Просто надо подумать о политической процедуре.

Подумать, как быть дальше с Крымом. Я не знаю, как именно. Может быть, предоставить Крыму лет на 50 полную автономию. А через 50 лет провести референдум. К тому времени крымчане осознанно решат, с кем хотят быть: с Россией или с Украиной? Какое развитие им покажется наиболее соблазнительным? В общем, все возможно. Повторюсь: никаких совершенно необратимых шагов не сделано, пока не началась термоядерная война.

— Ну, может быть, нынешний президент все-таки решится смягчить ситуацию?

— Не думаю. Это характер человека. К сожалению, особенности его характера влияют на всю нашу жизнь. Не только на нашу — ​на жизнь мира. Несменяемая самодержавная власть — ​это очень устарелый и пагубный способ правления.

— Без революции обойдемся?

— Я считаю, что Россия очень нуждается именно в революционных преобразованиях. Но революция должна произойти прежде всего в умах людей, которым пора обратиться хотя бы к собственным жизненным наблюдениям и понять, почему наши западные соседи живут лучше. Может быть, это как-то связано с тем, что у них есть демократия; что там коней на переправе регулярно меняют; что понятие «ветви власти» действительно что-то значит; что там настоящая оппозиция заседает в парламентах и сенатах и не всегда одобряет решения своих премьеров, канцлеров, президентов.

Как осторожный оптимист, я надеюсь, что Россия когда-нибудь ступит на путь нормального развития и станет обыкновенной демократической страной европейского типа. Впрочем, как реалист, я знаю, что мы живем в истории: никаких незыблемых порядков в ней не бывает. И когда я уезжал из Советского Союза, я говорил, что здесь через 5 лет будут радикальные перемены, потому что я знал: яблоко созрело, и оно обязательно упадет.

— Вы уехали, но продолжали писать для России и о России. Когда придумываете новую книгу, у вас есть образ аудитории, на которую рассчитываете?

— У меня очень широкий круг читателей. Может быть, этот круг сейчас уменьшился, но все равно остался довольно широким. Я вот еще похвастаюсь: один такой относительно молодой мой читатель сказал мне про книжку «Малиновый пеликан»: «Если бы я Вас не знал, никогда бы не подумал, что эту книгу написал немолодой человек».

— Раз уж про литературу заговорили. Какая литература про вас?

— В какой-то степени — ​Чехов про меня. Какие-то образы отдельные. Впрочем, я никогда не мерил себя по литературным героям.

Иногда, шутя, утверждаю, что я — ​Собакевич, который утверждает, что в городе один «только и есть порядочный человек — ​прокурор, да и тот, если сказать правду, свинья».

Мне в литературе всегда нравились Собакевич, Ноздрев, Чичиков, Обломов, Остап Бендер, Швейк. В какой-то степени Швейк — ​это мой герой.

И чеховские герои — ​типа Ионыча — ​мне близки. Ленивый чуть-чуть. По­жалуй, еще дядюшка Петр Иванович Адуев из «Обыкновенной истории» Гончарова — ​немножко про меня. И Обломов во мне сидит, хотя я с ним всю жизнь борюсь.

Я смотрю на все достаточно иронично. Часто вижу за высокими словами и побуждениями ​такую приземленную суть.

— Вы это в себе воспитали? Мальчиком, наверное, не были таким?

— Я, когда был мальчиком, я был ехидным мальчиком.

— Это в маму или в папу?

— Пожалуй, не в маму и не в папу.

Папа мой оказался таким идеалистом, который гораздо больше меня верил во все хорошее, в прогресс. Он был сторонником полного равенства, и говорил, например, что хотел бы, чтобы сын каждого дворника мог стать профессором. При этом про меня он думал, что мне надо получить трудовое образование. И не считал, что я могу стать профессором.

Он в партии был какое-то время, потом его посадили, а когда он вышел, то сказал, что он правильно сидел, потому что был союзником преступной организации. ВКП(б) — ​так тогда называлась КПСС. Он был просто стоик, аскет. Вегетарианец. Не носил ничего кожаного, потому что считал, что люди, как старшие братья, должны оберегать животных. Не есть их. И не убивать. Для него это было чудовищное злодеяние. Он считал, что жить надо скромно. Практически в бедности. У него была пенсия 60 рублей, и он был уверен, что этого достаточно. А когда ему, как ветерану войны, добавили к пенсии 15 рублей, так он все норовил побежать и сдать их государству. Сестренку мою младшую он очень опекал, а меня готовил к спартанской жизни. Любил повторять: «Хлеб да вода — ​молодецкая еда». В общем, готовил меня к суровостям жизни. Чтобы я мог жить в пустыне. И научил. Но как вилку держать — ​я научился позже.

— Может быть, важнее то, чему он вас научил, а не то, как вилку держать?

— Нет. Я очень жалею, что не получил хорошего образования. Это мне сильно мешало в жизни. Возможно, у меня были какие-то способности помимо литературных. Я очень любил физику, и если бы я получил образование, то вряд ли бы стал писателем. Я бы стал физиком. Может быть, даже хорошим физиком.

Помните анекдот про Рабиновича, которого спрашивают, умеет ли он играть на скрипке. На что Рабинович отвечает: «Не знаю, не пробовал». Чтобы понять, умеешь ли ты играть, — ​надо попробовать. А вот я чего-то не испробовал, у меня просто не было возможности. Приехав в Москву в возрасте 24 лет, я не знал ничего: ни музыки, ни театра. И теперь я бываю, конечно, на концертах, но это во мне не привито. И так во многом. Родители не очень заботились о моем образовании. Всему хорошему во мне, как говорил Горький, я был обязан книгам. Много читал и как-то самообразовывался.

— Какая книжка была любимая?

— Первая большая книжка, которая на меня произвела впечатление и после которой я вообще стал читать, — ​это «Школа» Гайдара. В 9 лет я ее прочел. Когда я уезжал из Союза (мне было 48 лет) — ​я стал разбирать какие-то книжки. И мне попалась эта же «Школа». Я взял и думаю: «Наверное, мне не по­нравится». Открыл — ​и оторваться не мог.

— А что вы перечитываете?

— Чехова перечитываю. Гоголя. Зощенко время от времени. А без конца —  прозу Пушкина. «Капитанскую дочку» я читал раз 50.

— Я тут не удержалась: вспомнила замечательного российского писателя и литературного критика Самуила Лурье: «Каким бы одиноким ни чувствовал себя человек, он все-таки не сойдет с ума и не махнет на жизнь рукой, пока перечитывает «Историю одного города» и «Капитанскую дочку». От морока бессмыслицы, от густо­псовой государственной лжи эти два сочинения помогают».

И дальше, важное… «Пока в России разрешают свободно читать Пушкина — ​будем верить, что потеряно не все»…

Майя Беленькая
Новая газета

«Сидеть лучше в России»

Posted: 21 Nov 2016 08:50 PM PST

Блогер сравнил условия содержания в российских и белорусских СИЗО.

Белорусский блогер Эдуард Пальчис меньше чем за полтора года прошел через обвинение в экстремизме, пять тюрем и два изолятора временного содержания в России и Белоруссии, психушку, побег, пятимесячную эмиграцию на Украину, экстрадицию, закрытый суд и приговор. В конце октября его признали виновным в экстремизме, приговорили к году и девяти месяцам домашней «химии» (легкое ограничение свободы) и освободили из-под стражи.

Два года назад Эдуард создал сайт 1863x.com. Публиковал там собственные политические тексты под псевдонимом Джон Сильвер. Это тот случай, когда анонимность была концепцией: никто, даже близкие друзья, не знали, что Эдуард Пальчис — это и есть Джон Сильвер. В мае прошлого года его арестовали по обвинению в экстремизме и направили на психиатрическую экспертизу. После месяца в «дурке» Пальчиса освободили под подписку о невыезде. Он бежал на Украину. А в феврале был арестован на украино-российской границе и экстрадирован после трех месяцев в СИЗО.

К слову, даже после возбуждения уголовного дела, психушки и бегства Пальчис инкогнито не раскрыл. Рассказал на своем сайте, что произошло, и снова подписался Джоном Сильвером. Потом исчез из Сети, и сайт перестал обновляться. А весной его настоящее имя и фотография из Брянского СИЗО вдруг появились на «Спутнике и погроме» вместе с кучей небылиц. Как выяснилось, именно эти небылицы Эдуард три месяца «втюхивал» российским фээсбэшникам. Как все это происходило и где лучше сидеть в тюрьме — в России или в Белоруссии, — Пальчис рассказал «Новой газете».

— Когда стало известно, что тебя арестовали при пересечении украино-российской границы, никто ничего не понял. В социальных сетях спрашивали: чего он поперся в Россию, если сбежал из-под подписки и был в розыске? Предполагали даже, что тебя выманили с помощью некой спецоперации.

— Как ни странно, версия насчет выманивания близка к истине. Я, к сожалению, пока еще не могу рассказать всего. Мне самому кое-что нужно прояснить. Провести собственное расследование. Но ко мне действительно засылали людей. Я не мог представить себе, что это подстава, по одной простой причине: кто я такой, чтобы тратить на меня ресурсы? Блогер, которого читает узкая прослойка белорусов. Точно так же я сначала не мог поверить, что в Белоруссии всерьез возбуждают уголовное дело за блог. И не представлял себе, во что это выльется. Я никогда не считал себя «важной птицей» и не страдал паранойей, что вот за мной следят. Но потом оказалось, что действительно была оперативная разработка, за мной следили.

— И все-таки, зачем ты поехал в Россию?

— Я хотел вернуться в Белоруссию. На Украину я уезжал в сентябре 2015 года, как раз незадолго до очередных «президентских выборов», как это называет Лукашенко. В то время всех политзаключенных освобождали, а меня, наоборот, арестовывали. Я помнил, что произошло после предыдущих выборов, и думал, что, скорее всего, готовятся дела против очередной партии политзэков. И суды начнутся именно после выборов. Я не хотел сидеть и ждать суда, поэтому и уехал.

Но поскольку новых репрессий не последовало, а Запад заморозил санкции против Лукашенко на четыре месяца — до февраля 2016 года — я решил, что можно возвращаться, теперь уже вряд ли посадят. И лучше это сделать в феврале, перед тем как в Евросоюзе будут обсуждать вопрос об отмене или продлении санкций. Я хотел использовать политический момент. И попал в ловушку: мне обещали очень важную информацию, встречу с людьми, с которыми я действительно хотел бы встретиться, и беспрепятственный проезд до Белоруссии. Я очень хотел вернуться в Минск, не привлекая внимания, увидеться с родственниками и пойти «сдаваться». Надеялся, что не посадят.

— Как тебя арестовывали в России?

— На границе подошла группа людей в штатском, сказали: «Пройдемте с нами, у вас не заплачены налоги на территории Российской Федерации». Поскольку в России я находился в общей сложности часов пять, когда ехал на Украину через Смоленск и Брянск, то сразу все понял. Пошли на вокзал в местное отделение полиции, там пробили паспорт — и все. «Ломать» меня пытались еще там, в вокзальной ментовке. Но я принял контрмеры — по мере своих возможностей — и в результате завис в Брянском СИЗО на три месяца.

— Что за контрмеры?

— Я начал им говорить, что сайт не мой, что за ним стоят белорусские спецслужбы, а я один из агентов КГБ, и вообще моя задача была встречаться с белорусскими оппозиционерами и за ними следить. Ругал белорусские независимые сайты, использовал риторику тех, кто писал мне пакости на сайт. Вот тогда ко мне в СИЗО и пошли психологи, полиграфологи, оперативники, начали меня вербовать как белорусского кагэбэшника. Проверка на полиграфе длилась три дня по восемь часов подряд, и я говорил, что не связан ни с какой спецслужбой, кроме белорусской. В общем, начался такой цирк, что я даже начал пытаться выяснить их планы относительно Белоруссии и Украины, но они, конечно, быстро все поняли.

— Деньги не предлагали?

— До этого не дошло: меня раскусили раньше.

— А что было после того, как фээсбэшники поняли, что ты никакой не агент КГБ и толку от тебя не будет?

— Тогда они начали давить на меня, чтобы я признал: да, это мой сайт. Обещали условный срок. Говорили: ты признайся, и мы здесь, в России, тебе дадим два года условно, а дома тебя посадят на пять лет, у нас идти под суд, выходит, выгоднее.

— А какая им выгода, по-твоему? Ты был в межгосударственном розыске, куда проще было быстро тебя экстрадировать и не тратить время.

— Что до их профита, могу только предполагать. Еще в 2014 году, когда Белоруссия не признала все эти «ДНР-ЛНР», в качестве ответа начались поиски белорусских «бандеровцев», фашистов, карателей. Я же внимательно читал все эти сайты, что под «крышей» ФСБ. Возможно, из меня просто хотели сделать такой продукт для внутреннего потребления: вот, мол, и в Белоруссии тоже есть такие же, как хохлы, предатели и бандеровцы. Возможно, вы не заметили, но информационная война, пусть вялая, но идет. Когда я сидел в Брянском СИЗО и смотрел Рен ТВ, там Лукашенко чихвостили вовсю как предателя-изменника, еще и разрешившего вышиванки.

— А как российские сокамерники к тебе относились? Тебя же держали в СИЗО как экстремиста и русофоба.

— Знаете, когда мои сокамерники в Брянске начинали рассказывать, что они думают о нынешней России, я понимал, что даже у себя на сайте такое не опубликовал бы. А еще я наблюдал, как меняются настроения. В начале года, когда я только оказался в российской тюрьме, главной темой в теленовостях были Турция и Сирия. И вот представьте, сидит заключенный, ест баланду с курицей под новости и приговаривает: «Молодец, Вова, ты крутой!» А через пару месяцев курица из баланды пропала. Но в новостях — сплошные гуманитарные конвои в Сирию. Вы бы слышали, как менялись риторика и лексика: «Ах ты ж… В Сирию жратву гонишь, а свои, значит, голодать должны?»

— Если сравнить тюрьмы России и Белоруссии, где сидеть лучше?

— Сидеть лучше в России. После сравнения смоленского и брянского СИЗО с минским, витебским и жодинским могу сказать, что в российских тюрьмах в большей степени соблюдаются правила внутреннего распорядка. Там в каждой тюрьме есть формы для обращения в ЕСПЧ, там члены ОНК ходят по тюрьмам и можно пожаловаться на условия содержания. В Белоруссии никто, кроме надзорного прокурора раз в месяц, в тюрьмы не ходит. Ни в какой ЕСПЧ белорусы обращаться не могут, потому что Белоруссия не принята в Совет Европы. И еще в Белоруссии отношение к заключенным совершенно скотское. Особенно в СИЗО в Жодино. Если бы заключенные, которые сидят в российских СИЗО и пишут жалобы на условия содержания, попали в белорусское СИЗО, они бы решили, что оказались в аду, а не в тюрьме.

Но вот кормят в белорусских СИЗО лучше, чем в российских. Мне попадались и рыба в соусе, и картошка с мясом. А в Брянске — тухлая вареная капуста с куриной шкуркой и костями. Зато там существуют платные обеды. За деньги можно заказывать курицу-гриль, блины, жареную картошку. Еще в российских СИЗО отоварка лучше, чем в белорусских. В Брянске можно было купить все что угодно — были бы деньги. В Белоруссии же отоварка включает только некоторые продукты и предметы личной гигиены.

Ирина Халип
Соб. корр. по Белоруссии
на

Комментариев нет:

Отправить комментарий

Подписаться на: Комментарии к сообщению (Atom)